Всякий раз, когда Рапсодия о нем думала, ее сердце начинало щемить от ощущения утраты. Мысль о том, что отношения между ними уже никогда не будут прежними и он больше никогда не назовет ее этим именем, причиняли страшную боль. Она подумала о будущем, в котором не находила для себя места, и провела ладонью по крошечным пальчикам — возможно, когда-нибудь эти дети станут для нее утешением.

У Элендры с этим именем были связаны собственные ассоциации.

— Превосходно, — задумчиво проговорила она.

— Моим первым даром малышке стала песня, позволившая ее матери провести с девочкой несколько мгновений, — сказала Рапсодия, смаргивая слезы. — Может быть, я слишком самонадеянна, но я бы хотела дать каждому ребенку в Тириане песню, которая будет принадлежать только ему, и никому другому. А если это сделать еще до того, как дитя появится на свет, то она станет его первой колыбельной. Ты думаешь, это глупо?

— Нет. — Элендра ласково улыбнулась подруге. — В Серендаире королева, которой я служила, делала нечто похожее, только у нее был другой дар. Ты создашь прекрасную традицию. Пойдем, пора взглянуть на остальных, они с нетерпением тебя ждут. — Она открыла дверь, и тут же раздался радостный хор голосов, зазвучавших разом.

Элендра увидела, как лицо Певицы раскраснелось от счастья, она наклонялась, чтобы обнять каждого, затем показала им малыша, а седовласая воительница думала о том, что дарить песню будет не единственной традицией королевы, которую повторит Рапсодия.

— Значит, собираешься навестить Ллаурона? — спросила Элендра, опустив спящую девочку в колыбель.

Она накрыла ее шерстяным одеялом и принялась тихонько покачивать, усевшись рядом на стуле.

Рапсодия кивнула. Она посадила двух самых маленьких детей на кресло-качалку, стоявшее неподалеку от камина, и свет пламени озарял ее лицо.

— Он лучше всех разбирается в культуре Сорболда. Хотя эта страна граничит с землями фирболгов, Акмеду мало что о ней известно.

— Горы имеют свойство не только защищать от врагов, но и разделять страны, — заметила Элендра. — Ты уверена, что можешь доверять Ллаурону?

— Ты в нем сомневаешься?

— Нет. — Лиринская воительница взяла чашку, наполненную медом с пряностями, и поднесла ее к губам. Рапсодия внимательно на нее смотрела. — Ты помнишь Призыв Кузенов, которому я тебя научила?

Рапсодия кивнула, но взгляда не отвела.

— Да. «Клянусь Звездой, я буду ждать и наблюдать, я позову, и меня услышат».

Элендра кивнула.

— Я собиралась отправиться в Сепульварту, чтобы защитить жизнь Патриарха, поэтому остальные подробности помню смутно. Какое отношение это имеет к Ллаурону?

— Никакого, мы вернемся к этому позже. Важно, чтобы ты помнила зов. Ты сказала, что услышала шепот в ту ночь, в Сепульварте, когда сражалась за Патриарха?

— Да.

Глаза Элендры обратились к пылавшему в очаге огню.

— Мне кажется, ты сама стала одной из Кузенов, Рапсодия. В старом мире Кузены были братством воинов, мастеров боя, посвятивших себя ветру и звезде, под которой ты родилась. Их принимали в братство на двух условиях: требовалось обладать уникальным мастерством владения оружием, которое достигалось долгими годами тренировок, и всегда вставать на защиту невинных, невзирая на угрозу для собственной жизни. Полагаю, твой бой с Ракшасом, когда ты спасла Патриарха в базилике, сделал тебя членом ордена.

— Но Кузены остались в старом мире, — возразила Рапсодия, погладив спящую малышку, которая тихонько вздохнула. — Разве кто-то из Кузенов остался в живых? Неужели братство существует и сегодня?

— Мне не приходилось встречать их в новом мире, — ответила Элендра, тихонько покачивая колыбель Арии. — Мне ничего не известно о существовании братства. Но если остался хотя бы один Кузен, он услышит твой призыв о помощи, посланный на крыльях ветра. Если ты член братства, ты тоже должна отвечать на подобные призывы.

— Я отвечу, — обещала Рапсодия. — А теперь, пожалуйста, вернемся к Ллаурону. Что тебя беспокоит? Акмед уже давно подозревает, что ф’дор мог в него вселиться. Ты с ним согласна?

— Нет, — отрезала Элендра, и что-то в ее голосе заставило Рапсодию оторвать взгляд от пламени. Элендра немного помолчала, всматриваясь в лицо Рапсодии. — Тебя тревожит, что Ллаурон может рассказать Гвидиону, то есть Эши, о детях?

— Не слишком. — Рапсодия поцеловала детские головки. — Ллаурон далеко не все говорит своему сыну, если считает, что так будет лучше. Тебе бы следовало видеть письма, которые он присылал в Илорк, вежливо укоряя меня за то, что я не занимаюсь объединением намерьенов. Как только Эши рассказал ему о нас, письма стали еще жестче, он требовал объяснений. Ллаурона интересовало, почему я задерживаю его сына. Все письма были написаны на диалектах древнесереннского языка, а потом еще и зашифрованы. Я не говорила Эши о детях только потому, что не хотела расстраивать его. Он будет подавлен, когда узнает, к каким ужасным последствиям привели акты насилия, которые видела его душа. И будет считать, что это его вина.

Элендра смотрела в огонь.

— Нет, его вины тут нет, — задумчиво проговорила она.

Рапсодия вопросительно посмотрела на нее, но Элендра молчала.

— Знаешь, я удивлена, что ни у кого из детей нет медно-красных волос, — заметила Рапсодия.

— А почему они должны быть? — спросила Элендра, отрываясь от своих раздумий. — Ракшас был похож на Гвидиона, но в его жилах текла кровь ф’дора. Гвидион не связан с детьми узами крови.

— Я знаю, но Эши будет думать, что между ними существует связь. — Рапсодия погладила застонавшего во сне Никиту. — Кусочек его души, который давал Ракшасу силу, видел чудовищные преступления, совершаемые порождением демона, и у Эши сохранились фрагменты воспоминаний. Вопреки логике он чувствует вину. Я рада, что никто из них на него не похож.

— Ну, живущий в нем дракон сразу поймет, что они не имеют с ним ничего общего, — успокоила ее Элендра. — Кстати, а где сейчас Эши?

— Понятия не имею, — ответила Рапсодия, продолжая гладить детей. — Когда мы расстались, он направлялся на Кревенсфилдскую равнину, кажется, там произошла стычка между солдатами Сорболда и местным патрулем. Мы собирались встретиться в Бетани на свадьбе лорда Роланда, может быть, я его там увижу, кто знает?

— Странно, — заметила Элендра.

— Ну да, пожалуй. Надеюсь, скоро все закончится.

— Я имела в виду выражение твоего лица, когда ты сказала, что не знаешь, где находится Эши. Ты по нему скучаешь, правда?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— На твоем лице не отразилось никаких чувств.

Рапсодия вздохнула.

— Элендра, я с самого начала знала, что он никогда не будет мне принадлежать. Помнишь, ты рассказала мне о Пендарисе? Именно ты подарила мне способность любить Эши. Мне кажется, за то короткое время, которое мы провели вместе, мы любили друг друга так, что этого должно хватить на целую жизнь.