помогает мне лгать ему, но каждый раз я вижу, что он начинает сомневаться в моих словах. Принц предлагает потренироваться с ним и пару раз я так и делала, но мне всё равно нужен Рэйсенз. Только он может помочь с магией света. Я не говорила о ней Хаконису. И не смотря на наши частые объятия в комнате, поцелуи там, где никто не видит, я часто уходила в свои мысли и не могла полностью открыться перед ним. Хакон старается скрыть растущей холод между нами, но у него плохо получается это сделать. Ложь порождает пропасть, и эту пропасть всё сложнее перепрыгивать. Я даже не до конца понимаю какие у нас отношения. Считаемся ли мы парой или друзьями по поцелуям? Иногда мне становится слишком стыдно из-за того, сколько секретов приходится хранить, и я хочу оборвать любое общение с Хаконисом. Но я привязана к нему и эта привязанность убивает.

Рэйсенз считает любую привязанность слабостью и лёгким способом манипулировать мной. Он прав. Я не смогу пойти открывать портал в мир Аликорнов без Рейнис и принца. Не смогу их оставить тут. И, если, Рэйсенз сможет помочь вытащить меня и подругу из замка, то что делать с принцем? Я могу рассказать ему всё, но будет ли он на моей стороне? Пойдёт ли он со мной? Мне необязательно думать об этом сейчас. Сначала я должна овладеть светом, а потом проникнуть в библиотеку. Хаконис прочтёт скрытые записи там и узнав, что он думает об этом, я уже выберу сказать правду про себя или нет.

Я чувствую взгляд на себе и поднимаю голову. Алые глаза внимательно разглядывают меня, изучают. Губы медленно произносят слова, которые Рэйсенз говорил мне и вчера:

— Если чернокрыл поцарапает тебя, то для меня ты проиграла, — повторяю движение его губ и выдыхаю.

Он считает, что идеально меня обучал и если что-то пойдёт не так, то я плохо стараюсь и мои мысли заняты не тем, что действительно важно.

Называют имена первых ребят, которые будут выходить друг за другом. Они не из нашей группы, и я стараюсь не смотреть в их лица, не запоминать, иначе ночные кошмары замучают. Я знаю, что должна наблюдать, выявлять недостатки их атак, чтобы не совершить те же ошибки, но мысль вновь увидеть чужую смерть от рук чудовищ — не привлекала. Я вставила пчелиный воск обратно в ухо, чтобы меньше слышать чужие крики. Всё же подняв взгляд на испытуемых, я пыталась представить себя в другом месте. Первый парень мертв и его кровь впитывается в снег. К вечеру здесь всё окрасится в алый.

Идёт следующий. Это девушка и она готовится бежать, как только достанут чернокрыла. Раздаётся громкий писк, взмах крыльев поражает всех присевающих. Сначала монстр разворачивается и хочет броситься на того, кто его достаёт, но тот легко магией отталкивает чернокрыла в сторону девушки, и когда она наконец попадает в поле зрения его бешенных глаз, острые словно наточенные клинки зубы щелкают рядом с головой девушки. Он пытается ухватиться когтями за её волосы и поднять девушку вверх, но та вовремя отрубает свою косу. Поразительно как быстро она поняла, что нужно делать. Он ещё даже приподнять её не успел.

Чернокрыл опускается ближе к земле летя к девушке на всей скорости, та успевает увернуться, но острый конец крыла подрезает ей руку почти отрубая её. Много крови и торчащая кость. Монстр сходит с ума от запаха свежей плоти, которая постоянно ускользает от него и начинает кричать. Толпа закрывает уши, но меня звук обходит стороной. Дело даже не в ушных затычках, а просто ощущение, что звук унесло куда-то в сторону и он становится менее раздражающим. Рейнис тоже это заметила и кивнула в сторону Хакониса. Никто не замечает, но он помогает нам. Да, это нарушает правила и да, это немного нечестно, ведь рядом с нами стоят такие же люди, которые хотят жить, но я благодарна ему за эту помощь.

Существо бросается на испытуемую, она уклоняется и с помощью магии льда заставляет его крылья покрыться холодной коркой. После чего погружает и его щёлкающую пасть в ледяную ловушку. Ей нужно было подкопить магию, чтобы сосредоточить её на чудище и при этом, чтобы он не летал из стороны в сторону, иначе можно льдиной ударить и саму себя. Девушка подошла к замороженному чудищу и перерубила его голову мечом.

— А она молодец, до леса не добежала, но смогла победить, — говорит Рейнис как можно громче, чтобы я услышала.

В лесу из-за своих размеров он замедлится и будет проще попасть по монстру магией.

Ребята проходили испытание дальше. Кровь окрасила уже всё поле. Лишь изредка можно было заметить белые пятна на красном полотне. Запах стоял неприятный, он был глубокий, железный. Отгрызанные части тела валялись в ожидании, пока их уберут. Для меня было ужасом узнать, что мёртвых скармливают монстрам. Не пропадать же ненужным телам.

Назвали моё имя. Я шла сразу после выжившего парня, которого чернокрыл не смог никак задеть. Парень хорошо контролировал свою магию и смог погрузить монстра в водяной шар заставляя того захлебываться, мучиться и терять свои силы. Когда у чудища не хватило сил бороться, он наконец отпустил его и пронзил плоть клинком.

Главная проблема — правильно сосредоточить магию. Она не выходит из рук так просто, её нужно контролировать, чувствовать себя уверенно и внимательно следить за целью, иначе ты ранишь себя и всех вокруг. Лучники поступили ещё лучше. С самого начала они создавали из магии небольшой барьер, который давал им пару секунд лишнего времени, чтобы пустить стрелу точно в цель, что при этом чернокрыл не шевелился слишком быстро. Я пыталась научиться стрелять из лука, но в моих руках он напоминал палку, которой я едва ли просто могу ударить по голове. Мне с ним неудобно и постоянно дрожат руки, кинжалы в моих руках смотрятся увереннее, и с ними мне легче.

Я встаю в указанном месте недалеко от клетки. Она вся трясётся, когда её начинают открывать. Каждый монстр хочет вылезти и сожрать кого-нибудь. Клыки щёлкают, крылья бьются об решётку. Чернокрыл выбирается и пару раз моргает, чтобы привыкнуть к свету. С его пасти капает слюна. Но что-то происходит, и преподаватель отдергивает руку из-за чего успевает выбраться второй чернокрыл, который сразу бросается в мою сторону. Оба монстра летят за мной, когда я укорачиваюсь от одного, на меня бросается второй. Их острые, как клинки, крылья мерцали, а красные