— Итак, хотите ли вы двое найти тех, кто осуществил все это?

Мы оба вытаращили глаза.

— Хотите сказать… — Я сбился. — Вы хотите нанять нас?

Интересно, чего именно ожидает от нас Каолин в оставшиеся десять (или меньше) часов?

Пустыня намного ярче и светлее, чем ее изображают в голокино. Некоторые утверждают, что этот режущий свет даже способен проникнуть сквозь черепную коробку и повлиять на шишковидную железу, тот самый глубоко упрятанный «третий глаз», который мистики древности называли прямым входом в душу. Говорят, что опаляющий свет открывает скрытые истины. Или же сводит с ума, заставляя находить космическую важность в самой обыденной простоте. Неудивительно, что пустыня — традиционное убежище тронувшихся рассудком аскетов, ищущих там лик Божий.

Вообще-то я был бы не против наткнуться сейчас на какого-нибудь аскета.

Попросил бы одолжить телефон.

Работает ли эта штука? Последние два часа я потратил на то, что возился с крохотным, работающим за счет мускульной силы звуконакопителем. Для проверки я даже рассказал о событиях прошлой ночи. Но сначала мне надо извлечь прибор из серой заготовки, лежавшей в багажнике моего разбитого «вольво». Мерзкая работа, но дитто в любом случае испортился. Вышла из строя и вся электроника. Таков вот грустный итог одного-единственного выстрела, произведенного платиновым Каолином.

Субвокальному накопителю электричество не нужно — это одна из причин, почему я снабжаю им каждого Серого. Устройство простое — микроскопические пишущие спирали в цилиндре из доломита. Мой голем способен наговаривать свои мысли на высокой скорости, мне же самому это не под силу. И все же устройство фиксирует звуки, в том числе и голос, будучи закрепленным под кожей за челюстью. Едва заметные сокращения мышц — вот и весь необходимый источник энергии. После всего, что на нас свалилось, Риту решит, что у меня нервный тик.

Она вылезла из пещеры — точнее, защищенной с обеих сторон расщелины, — чтобы набрать воды из обнаруженного на дне каньона озерца. В этих условиях вода нужна даже дитто, главным образом для охлаждения. Что ж, по крайней мере и у меня есть повод отлучиться. В конце концов, я же реальный. На мне печать Адама, прикрытая одеждой и гримом.

Зачем нужно это притворство? В какой-то степени это любезность. Голем Риту почти не имеет шансов вернуться домой и разгрузиться. Да и зачем ее ригу такие воспоминания. А вот у меня надежда выбраться отсюда небезосновательна. Надо лишь дождаться ночи, затем, ориентируясь по звездам, направиться на запад, выйти к дороге или по крайней мере какой-нибудь камере экологического наблюдения. В общем, найти что-то, чтобы подать сигнал SOS, В наши дни цивилизация столь велика, что ее не обойдешь, а здоровое органическое тело вполне способно преодолеть немалые трудности. Главное — не глупить.

Предположим, я найду телефон. Следует ли мне воспользоваться им? Сейчас мой враг — вик Каолин? — считает меня мертвым. По-настоящему мертвым, погибшим от удара ракеты в мой дом. Все мои дитто тоже. Кто-то сильно постарался, чтобы стереть Альберта Морриса с лица земли. Мое появление снова привлечет внимание.

Сначала нужна информация. План.

И лучше держаться подальше от копов, пока я не смогу доказать, что меня подставили. Немного дополнительных страданий — марш через пустыню, избегая камер — дадут мне определенное преимущество, если я сумею незамеченным проникнуть в город.

Готов ли я к этому? О, я уже вынес такое, чего хватило бы на всех моих предков, — меня сжигали, душили, мне отрубали голову, я умирал столько раз, что и не сосчитать. Но современный человек не проходит этот путь мучений в органической форме. Реальное тело предназначено для упражнений, а не боли.

Мой дедушка, живший в двадцатом веке, однажды прыгнул с моста, привязанный к эластичному канату. Подумать только! Какие муки он испытывал в примитивном кабинете дантиста! Он каждый день ездил по шоссе без всякого гида-луча, вверяя свою жизнь милости чужаков, мчащихся мимо на допотопных машинах, работающих на жидкой взрывчатке. Он мог полагаться только на свои рефлексы.

Возможно, дедуля только пожал бы плечами, столкнувшись с тем вызовом, который брошен мне. Возможно, он не произнес бы ни слова жалобы, пройдя через пустыню из оврага до города. Я же скорее всего захнычу, если в туфлю попадет камешек. И все-таки я твердо настроен испытать себя сегодня вечером, когда голем Риту отправится туда, куда уходят все лишенные надежды големы.

А до тех пор я составлю ей компанию.

Она возвращается, так что я замолкаю. Надеюсь, накопитель запишет наш разговор.

— Альберт, вы вернулись. Принесли что-нибудь из машины?

— Мелочи. Все остальное сгорело: мое оборудование, радиолокаторы… Судя по всему, никто не знает, что мы здесь.

— А как мы оказались здесь?

— Могу лишь предполагать. Оружие, из которого стрелял Каолин, вывело из строя всю электронику и, вероятно, сделало непригодным для использования импринтированную копию.

— Но мы ведь живы!

— У меня старый «вольво», а в его корпусе больше металла, чем у большинства нынешних моделей. Кроме того, я наехал на Каолина и, возможно, помешал ему точно прицелиться. Наверное, поэтому мы только отключились.

— Но потом! Как нас занесло на дно оврага? Посмотрите, вокруг ничего, кроме колючек. Где дорога?

— Хороший вопрос. Я обнаружил нечто, чего мы не заметили вначале: лужицу у дверцы водителя.

— Лужицу?

— Да. Останки нашего потенциального убийцы.

— Я… не могу поверить, что Эней… Зачем ему убивать нас?

— Мне бы тоже хотелось это знать. Но вот что интересно, Риту, лужица была слишком маленькой. В половину обычного размера.

— В половину… должно быть, его разорвало надвое, когда вы врезались в его машину. Но как…

— Еще одно предположение. Хотя его и разорвало пополам, Каолин, должно быть, все же дотащился до машины и добрался до моего полуоткрытого окна. Мы потеряли сознание. Мотор работал. Внутрь ему попасть не удалось, поэтому…

— Он уцепился за дверцу и увел машину с дороги… болтаясь снаружи и держась за руль.

— Ему нужно было спрятать нас где-то, чтобы нас не нашли и не спасли. Где-то в пустыне, которую дитто не сможет пересечь за день. Даже очнувшись, мы не смогли бы выбраться из западни. Потом, исполнив свою миссию, дитКаолин закончил мучения и растаял.

— Но почему бы нам не отправиться в путь после захода солнца? Ах да. Верно. Наше время выйдет. Когда вас одушевили, Альберт?

— Э… думаю, чуть раньше, чем вас. Каолин полагал, что дольше полуночи мы не протянем. Он ведь видел нас обоих у вас дома, помните?