– Рад снова видеть вас, дорогой князь! – произнес тот, сердечно пожимая протянутую ему руку. – Наверное, вы – единственный человек, способный помочь мне разгадать одну небольшую тайну и тем самым помочь исполнить заветное желание...

– Если только это в моей власти, буду счастлив вам помочь. Прошу вас, садитесь... Могу ли я предложить вам чашечку кофе?

Швейцарский банкир, больше похожий на одевающегося в Лондоне американского священника, наградил хозяина дома одной из своих редких улыбок.

– Вы меня искушаете. Я знаю, что в вашем доме кофе варят особенно вкусно. Ваша бывшая секретарша часто мне об этом рассказывала...

Вместо ответа Морозини позвал Анджело и распорядился принести, кофе, потом сел на прежнее место и, стараясь говорить безразличным тоном, спросил:

– Как она поживает?

– Думаю, хорошо. Лиза, вы сами знаете, из тех перелетных птичек, которые не так часто дают о себе знать. Единственное исключение – ее бабушка, видимо, у нее она сейчас и находится... Кстати, скажите, довольны вы были ее работой?

– Больше, чем доволен! Она была незаменимой сотрудницей...

За стеклами очков в роговой оправе, закрывавших часть гладко выбритого, с тонкими чертами лица, темные глаза Кледермана, так напоминавшие глаза его дочери, на мгновение вспыхнули.

– Мне кажется, – сказал он, – ей здесь нравилось, и я сожалею о том, что вынужден был, в силу обстоятельств, разоблачить ее невинную хитрость... Но я приехал в Венецию не для того, чтобы рассказать вам о Лизе. Причина вот в чем: через две недели моя жена празднует свой день рождения одновременно с годовщиной нашей свадьбы. По этому случаю...

Появление Дзаккарии с кофе помогло Альдо справиться с собой: меньше всего ему хотелось после разговора о Лизе слышать имя Дианоры, прежней его любовницы! Дождавшись, пока Дзаккария расставит на столике чашечки и вазочки – за вкрадчивыми жестами дворецкого скрывалось живейшее любопытство, ведь он тоже очень любил «Мину», и внезапный приезд ее отца был для него целым событием, – Мориц Кледерман продолжал прерванную речь:

– По этому случаю я хочу подарить ей ожерелье из рубинов и бриллиантов. Я знаю, что она давно мечтает о хороших рубинах. В то же время случай – вполне можно назвать его и так – сделал меня обладателем исключительного камня, индийского, если судить по цвету, происхождения, но, вне всяких сомнений, очень древнего. Однако, несмотря на все мои познания в истории драгоценностей, – а вы должны согласиться, что они довольно обширны, – я не могу докопаться, откуда он мог взяться. Поскольку это кабошон, я одно время предполагал, что рубин мог быть в числе сокровищ герцогов Бургундских, но...

– Вы привезли его с собой? – спросил Альдо внезапно севшим голосом, в горле у него пересохло.

Банкир взглянул на собеседника со смешанным выражением удивления и сочувствия.

– Дорогой князь, вы должны были бы знать, что никто не станет разгуливать с камнем такой величины в кармане, особенно – позвольте сказать вам об этом – в вашей стране, где иностранцы подвергаются самой суровой проверке.

– Можете ли вы описать мне рубин?

– Разумеется. Вес приблизительно тридцать карат... о, как же мне раньше в голову не пришло! Я не случайно только что упомянул о герцогах Бургундских – ведь рубин по форме и величине точь-в-точь повторяет Розу Йорков, тот проклятый алмаз Карла Смелого, что доставил и вам, и мне столько неприятностей...

На этот раз сердце Альдо стукнуло невпопад: не может же это быть?.. Это было бы слишком прекрасно, но, увы, не стоит даже мечтать.

– Как он к вам попал?

– Самым естественным образом. Один человек, американец итальянского происхождения, явился и предложил мне его купить. Такие вещи случаются с людьми, чья страсть к коллекционированию широко известна. Он сам приобрел его на распродаже в каком-то австрийском замке.

– Маленький черноволосый человечек в темных очках? – перебил его Морозини.

Кледерман даже не пытался скрыть своего беспредельного удивления:

– Вы колдун или... вы знакомы с этим человеком?

– Мне кажется, мы с ним встречались, – ответил Альдо, вовсе не собиравшийся рассказывать о своих недавних приключениях. – Ваш рубин оправлен в виде кулона, да?

– Нет. Должно быть, прежде он был в оправе, но потом ее сняли, впрочем, очень аккуратно. О чем вы подумали?

– О камне, хранившемся в сокровищнице императора Рудольфа II, камне, чей след я долго искал, хотя понятия не имею о его названии. И... вы его купили?

– Разумеется, но позвольте мне не называть вам цену. Я собираюсь сделать его главной частью подарка, который готовлю для своей жены, и был бы, конечно, очень рад, если бы вы могли побольше рассказать мне об истории этого камня.

– Я еще не вполне уверен. Мне стоило бы его увидеть.

– Вы его увидите, дорогой друг, вы его увидите. Своим посещением вы доставите мне огромное удовольствие, особенно если поможете мне найти вторую половину того, ради чего я к вам явился. Видите ли, когда я говорил вам об ожерелье, то имел в виду вот что: может быть, у вас найдутся еще несколько рубинов, поменьше этого, но тоже старинных, и их можно будет, соединив с бриллиантами, превратить в уникальную вещь, достойную красоты моей супруги. Вы ведь с ней встречались, мне кажется?

– Да, действительно, несколько раз, в те времена, когда она была еще графиней Вендрамин... Но уверены ли вы, что она мечтает о рубинах? Прежде она предпочитала жемчуга, бриллианты и изумруды, которые так шли к ее северной красоте...

– О, она по-прежнему любит их, но вы не хуже меня знаете, как непостоянны женщины. Моя жена, с тех пор как увидела рубины Бегум Ага-Хана, только ими и бредит. Она уверяет, что на ней эти камни будут производить впечатление крови на снегу, – со смешком прибавил Кледерман.

Кровь на снегу! Эта безумная Дианора и ее роскошный муж даже не подозревали, до какой степени этот несколько затасканный романтический образ мог оказаться верным, если только прекрасная датчанка когда-нибудь повесит на свою лебяжью шейку рубин, принадлежавший Хуане Безумной и садисту Джулио...

– Когда вы уезжаете? – неожиданно спросил Морозини.

– Сегодня вечером, как уже говорил вам. Я еду пятичасовым поездом до Инсбрука, там пересаживаюсь на «Арльберг-экспресс» и возвращаюсь в Цюрих. – Я еду с вами!

Тон был из тех, что не допускает возражении. Увидев по лицу гостя, что тот несколько шокирован, Альдо прибавил, уже помягче:

– День рождения вашей супруги через две недели, значит, я должен как можно скорее увидеть ваш рубин. Что касается других камней, я мог бы вам предложить недавно купленное в Риме ожерелье, оно должно вам понравиться.

Вооружившись связкой ключей, Альдо направился к своему сундуку и отпер замки, после чего, приведя в действие потайной механизм, открыл дублирующие внешнюю защиту современные стальные запоры. Он вынул из сундука широкий футляр, раскрыл его, и на пожелтевшем бархатном ложе обнаружилось созвездие жемчужин, бриллиантов, а главное – розовых, очень красивых рубинов, заключенных в типично ренессансный плетеный узор. Кледерман вскрикнул от восторга, и Морозини поспешил воспользоваться случаем: