Сэми чувствовала, что в доме творится неладное. Но не могла же ее мать повторять с Роном то, что проделывала с Кэти? Позднее Сэми винила себя за то, что не вмешалась сразу же.

Может, она смогла бы все изменить?

Никки, со своей стороны, не теряла надежды. Она не знала, что шериф сделал с информацией, которую она ему предоставила, но, похоже, он был не слишком заинтересован. Узнав от Сэми, что Рон живет у Шелли в доме, она решила позвонить туда.

Сработал автоответчик, и Никки оставила сообщение.

– Я знаю, что у вас живет чужой человек. Лучше тебе его выселить, пока история не повторилась.

Шелли тут же ей перезвонила.

– Это друг семьи, – сказала она. – У него прекрасные отношения с Тори. Ничего плохого тут не происходит.

Сэми подтвердила слова матери. Она приезжает домой практически каждые выходные. Тоже тревожится, но следит за ситуацией.

– Все хорошо, – уверила Никки сестра. – Я всегда расспрашиваю Тори. И она в порядке. Ты же знаешь, Тори куда разговорчивей, чем были мы с тобой. Она давно бы рассказала.

– Ты уверена? – переспросила Никки.

Сэми стояла на своем.

– У нее все хорошо. Даже отлично.

Сэми говорила то, во что хотела верить. Никки слышала то, что хотела услышать.

Все хорошо. С Роном все в порядке. Тори живет отлично.

Однажды Сэми упомянула в разговоре, что Рон ходит по двору босиком и это кажется ей немного странным.

– Но это единственное, – сказала она.

«Вот черт, – подумала Никки, едва это услышав. – Там точно что-то происходит».

Дэйв Нотек тоже это знал.

Он по-прежнему работал в Оук-Харбор на Уиндбей-Айленде и все деньги отправлял домой. Когда Шелли впервые сообщила ему о том, что ее хороший друг Рон Вудворт переехал к ним и помогает ей по дому, у него сжалось сердце. Собственно, к этому ощущению он давно уже привык.

Увидев все своими глазами, Дэйв лишь укрепился в зарождающихся подозрениях.

«Я приезжал домой на выходные и видел, что состояние того парня с каждым разом ухудшается. Она заставляла его косить в низине, где стояла вода, босиком и в шортах. Он ходил весь исцарапанный. Она ему приказывала самому хлестать себя по лицу. И прятала его обувь».

Когда Дэйв указал Шелли на то, что Рон ходит без ботинок, и предложил купить ему пару, та лишь покачала головой.

– Он постоянно их теряет, – был ее ответ.

Однажды Рон попытался сбежать, и Шелли приказала Тори садиться в машину – они поедут его искать.

– Но зачем нам искать его? – спросила девочка. – Ты же, вообще, против, чтобы он дальше у нас жил, мам!

Шелли окинула дочь коротким ледяным взглядом.

– У него все тело в синяках, – сказала она. – Он может наврать, что это мы с ним сделали. И у нас будут неприятности.

«Я была поражена, что она это сказала, – вспоминала Тори. – Я до сих пор не могу в это поверить… Просто безумие, что она так открыто заявила об этом… но такое и правда было. Она не хотела, чтобы кто-то другой нашел Рона, потому что он мог все рассказать».

Они быстро отыскали Рона, и он залез к Шелли в машину. Сказал, что ему очень жаль и что больше он никогда так не сделает.

Рон убегал еще неоднократно – хотя все реже с течением месяцев, а потом лет, – но всегда недалеко. Как Кэти и Шейну, ему некуда было идти. Шелли всегда его находила: обычно где-нибудь под деревом, или в кустах в ближайшем лесу, где он прятался, или в одной из хозяйственных построек на ферме Нотеков, где Рон пытался укрыться.

– Тори! Немедленно тащи свою задницу сюда!

Шелли стояла во дворе с топором в руках. Она была похожа на знаменитую убийцу Лиззи Борден.

– Быстро ко мне! – закричала она опять.

Тори бросилась к матери. Нельзя было медлить ни секунды, когда в голосе Шелли прорезались те узнаваемые нотки из «Фактора страха» и каждое слово она выговаривала с преувеличенной четкостью.

– Что?

– Никаких «что»! Иди сюда.

Топор наводил на девочку ужас. Одному богу известно, что мать хочет с ней сделать – или заставить ее сделать с кем-то другим. Тори понятия не имела, что могла натворить, чтобы мать настолько разозлилась, но на всякий случай поспешно попросила прощения.

Шелли сунула топор в руки дочери.

– Ты вчера бросила его на улице. Сколько раз я тебе говорила его убирать?

– Извини, мама.

Лицо у Шелли было раздраженное.

– Сейчас же суй его себе в трусы.

Будь на месте Тори другой человек, это приказание показалось бы ему бессмысленным и он решил бы, что чего-то не понял. Но Тори прекрасно все поняла. Она просунула рукоять топора в свои трусики сбоку, а ее нижнюю часть затолкала в сапог. Лезвие торчало у нее из-под локтя.

Удовлетворенная, Шелли кивнула головой.

– А теперь иди работай, – сказала она. – И чтобы топор тут и был, пока все не закончишь. Тебе ясно?

Конечно, ей было ясно. Ее мать сумасшедшая. Следующие пару часов Тори так и хромала по двору, выполняя материнские поручения.

Шелли не останавливалась на достигнутом. Придумывала для дочери новые наказания.

Как-то раз Тори заметила, что ее кровать помята, а когда сдернула одеяло, обнаружила под ним мусор из ведер в ванной и на кухне. Она поняла, что это мать высыпала его туда. Девочка знала почему.

– Я забыла вовремя вынести ведра. И это был мамин способ сказать мне, что так делать нельзя.

Она собрала мусор, вынесла его, а потом вернулась и перестелила постель.

В ванной Тори вытряхивала свои трусики, и из них на пол летела белая пыль – это была цинковая присыпка, «Голд Бонд», которую насыпала в них мать. Когда Тори было десять, Шелли могла зайти к ней в ванную с банкой антибактериальной мази и приказать дочери раздвинуть ноги и смазать влагалище этим препаратом. От мази все страшно щипало, и Тори плакала, потому что не хотела этого делать.

– Это лекарство, – говорила Шелли. – Оно тебе необходимо. Все девочки им пользуются.

– Но от него мне больно, мама! – всхлипывала Тори, смаргивая слезы.

– Господи боже мой! Давай, Тори, просто мажь!

Несколько раз Шелли решала, что Тори следует немедленно вымыть.

– Ты грязная, – говорила она. – Быстро идем на улицу.

Тори следовала за матерью на задний двор.

– Раздевайся, – приказывала та.

На улице было холодно, но Тори не пыталась возражать. «Много болтать», как выражалась Шелли, было все равно бессмысленно. Тори снимала одежду, и мать поливала ее водой из шланга. Однажды подставила дочь под струю из мойки высокого давления. Но, по крайней мере, Тори не приходилось валяться в грязи, как ее старшей сестре и брату.