бессмысленно. Пламя шло снизу, охватывая стены и наполняя воздух жаром. Впитавшее в себя дождевую воду дерево горело неохотно, но всё-таки горело, и удушливый чад заволакивал пространство. Не успел Каен оглянуться, как первый ярус уже утонул в дыму и стены его охватил огонь, отрезав им путь к бегству.

Морен сбежал к нему по лестнице и, то ли спрашивая, то ли утверждая, воскликнул:

— Ты не смог договориться!

— Как видишь, — кашляя, ответили ему.

Морен бросился было вниз, но Каен схватил его за локоть, останавливая.

— Они заперли дверь, мы не выберемся.

— У нас нет выбора! Хочешь сгореть заживо?! Нужно уходить!

— Куда и как?!

Они пытались перекричать треск разгорающегося пламени и шум разваливающегося на части дерева. С улицы раздался грохот — вероятно, обвалилась крыша заброшенного дома. Но даже сквозь него пробивались выкрики и вой толпы. Морен не был уверен, что готов проложить им путь мечом и кровью. Не желая терять времени, он бросился обратно наверх, и Каен последовал его примеру.

— Какие у нас варианты? — продолжил Морен их спор. — Придётся прыгать.

— Хочешь всё себе переломать?!

Огонь ещё не добрался до третьего яруса, и Морен беспрепятственно выглянул в окно, выходящее в поле позади мельницы. Его конь, привязанный, заливался истошным ржанием в страхе перед разрастающимся пожаром. Морен схватил оставшиеся ящики с собранным добром и выбросил их в окно. Часть разбилась о землю, как и спрятанные в них колбы и другое стекло, но в огне их ждала участь не лучше, а так хоть что-то уцелело. Но когда Морен обернулся, то увидел, что Каен собирает оставшиеся свитки. Немедленно захотелось дать ему затрещину.

— Что ты делаешь?! — кричал он. — У нас нет на это времени!

— Это мои труды, мои исследования! Я не могу их бросить.

— Либо ты, либо они — выбирай! Умерев сейчас, новые ты не напишешь.

Говорить становилось всё сложнее, белёсый дым поднимался снизу, окутывал предметы, царапал глотку и лёгкие, не давая вдохнуть. Морен, будучи в маске, пока ещё держался, а вот Каен то и дело заходился кашлем. Иногда взгляд его уплывал, будто он готов был потерять сознание, но стойкости в нём оказалось больше, чем думалось. Когда у него в очередной раз спёрло дыхание, он прикрыл рот и нос рукой. Его туманный взгляд был направлен на Морена, но уже в следующее мгновение прояснился. Оторвав от мантии клочок ткани, Каен повязал её на манер маски, закрыв нижнюю часть лица.

Морен же пытался придумать, как именно им спастись. Они не могли выйти тем путём, которым когда-то он пробрался сюда, — горящий дом вряд ли их выдержит, да и толпа никуда не ушла, а значит, они не дадут им спуститься так просто. Прыгать же с третьего яруса в самом деле опасно. Каен был прав, они попросту переломают себе ноги, а главный вход уже поглотил огонь.

— Придётся спускаться, если прыгнем со второго яруса, есть шанс спастись.

Впервые на его памяти Каен не стал спорить. Огонь на среднем ярусе разгорался неохотно, ведь большую часть пространства занимали глиняные ёмкости для зерна, которые трещали от жара, но не воспламенялись. Зато из-за дыма не видно было ни зги. Мельница скрипела и будто стонала от боли. Когда они сбегали по лестнице, нижняя ступень провалилась под ногой Морена, и тот застрял. Каен бросился ему на выручку, и в этот момент пол затрещал.

Он надломился под одной из чаш для зерна, и та опасно накренилась, обещая рухнуть под собственным весом. Доски не выдерживали — они ломались на куски одна за другой, пожираемые шедшим снизу огнём. Каен хорошенько ударил ногой по обломкам ступени, окончательно превращая её в щепки, и Морен сумел выбраться. Вот только дальше идти всё равно было некуда.

— Пол рушится, мы не проберёмся к окну, — прокричал Морен.

Но у Каена на этот счёт было своё мнение:

— К бесу его!

Он со всей дури пнул стену под лестницей, и одна из досок легко надломилась. Упав на колени, Каен оторвал её голыми руками и взялся за следующую. Поняв, что он задумал, Морен схватился за меч и рукоятью выбил ещё несколько досок, методом проб выбирая самые сгнившие.

Снаружи зазвучал треск. Он нарастал, становясь всё громче, пока не раздался грохот, что сначала смешался с криками паникующих людей, а затем и заглушил их. Пол под ногами задрожал, глиняная ёмкость опустилась ещё ниже, но шум явно шёл снаружи. Морен предположил, что одна из лопастей не выдержала и обрушилась прямо на людей.

Не выпуская из рук меч, он пару раз ударил плечом в сломанные доски, пока те не поддались, провалившись наружу. От падения следом за ними его спас Каен, удержав за руку.

— Надо прыгать, — бросил Морен вместо благодарности.

Каен выругался, но спорить не стал. Морен прыгнул первым — влажная земля смягчила падение, не дав переломать ноги, хотя приземление всё равно вышло болезненным. Конь встретил его громким ржанием, встав на дыбы в попытках вырваться и всё-таки убежать от жара. Когда Морен бросил взгляд на Каена, то понял, что тот всё ещё медлит. Оценив высоту, он так и не рискнул прыгать, вместо этого опустив сначала ноги, а потом и всё тело, повиснув на руках.

Доски жалобно заскрипели и проломились под его весом, прежде чем он успел разжать руки. Чародей рухнул спиной в грязь с глухим стоном. Морен за плечи оттащил его подальше и сам упал в колосья пшеницы рядом с ним. Оба тяжело дышали, Каен сорвал тряпку с лица и закашлялся.

Мельница застонала в последний раз, и стена, которую они пробили, надломилась. Пол второго яруса провалился, потянув за собой остальное. Строение осело, обрушилось прямо у них на глазах, и огонь поглотил его. А кашель Каена перетёк в хриплый заливистый смех.

Когда Морен перевёл на него взгляд, полный недоумения и осуждения, чародей похлопал его по плечу и сказал:

— Пожалуй, ты меня убедил. Я согласен на переезд.