– Нет. Я ее не похищал, а отобрал у похитительницы, у Виктории Сушилиной. За это вы должны меня благодарить, а не допрашивать. – Он изобразил обиду, но тут же его толстое лицо снова расплылось в гадкой улыбке. – Вы хотя бы осознаете, как вам повезло, что Маша оказалась у меня? Если бы Виктории удалось ее увезти, вы бы ее никогда не увидели. Она… Она просто скрылась бы с ней в неизвестном направлении. И все! А я ее всячески отговаривал, убеждал, что все неправильно, так нельзя, все ее делишки рано или поздно вскроются. А она что?

– И что же?

Егору не хотелось ему верить, но приходилось. Вика сбежала. Ее местоположение было установлено, но от дальнейших действий в отношении нее он пока отказался. Решил, что съездит как-нибудь и разберется. На его звонки она не отвечала, хотя номер не поменяла. То есть даже говорить не желала.

– А она стала в ответ собирать на меня компромат! Вы представляете?! На меня! Компромат! И начала с библиотеки. Кто ее надоумил, до сих пор не знаю. Пришлось подключать Ольгу. А как иначе я мог бы вести наблюдение за моими недругами в стенах библиотеки? Так вот, там нашлась книжонка с информацией о семье моей жены. И эта дура решила, будто сможет из этого что-то выжать! Просто смешно! Шантажировала меня, представляете! Решила, что я убил Ульяну…

– А Ульяна давно мертва. Уже год. Так ведь?

– Так, – не стал изворачиваться Шныров, сгорбился на стуле и сжал кулаки. – Она погибла вместо своей сестры – моей жены. Ей пришлось вылететь вместо нее. Поменяться документами в аэропорту.

– Почему? Зачем они это сделали?

Шныров помолчал, попыхтел, а потом выпалил со злостью:

– Да потому, что Валя нажралась как свинья! Прямо там, в одном из кафе аэропорта. Не вы один, товарищ подполковник, злоупотребили в тот день спиртным. Валя напилась, потому что боится летать. Смертельно боится! А лететь было необходимо. Проводилась конференция, на которой ей было нужно присутствовать. Никак нельзя пропустить: вопрос стоял о грантах. Сами понимаете, как это было важно. Ульяна и предложила свои услуги. Все равно, говорит, я свободна на ближайшие три-четыре дня. Помогу. Слетаю, говорит, Валя, за тебя. И они улетели с Верой. Она изначально должна была сопровождать Валю… – Шныров поднял на Егора болезненный взгляд. – А я в тот день сидел на цепи, как вам наверняка уже известно. Сучков сто процентов вам доложил, что жена сажала меня на цепь, когда отсутствовала, чтобы я не лез в компьютер и не творил что хотел. Так вот, я на цепи. Ульяна с Верой погибли. А Валя отсутствовала почти неделю. Где она была, до сих пор не знаю. Она молчит. Я был уверен, что опознал ее! И тут она является. Почти сошел с ума тогда! Я ее похоронил, а она вот – собственной персоной. Конечно, в страшной депрессии. С ужасным похмельем. В общем… Мне пришлось уже ее сажать на цепь, чтобы не срывалась. Цепи потом не стало, но из подвала она так и не переселилась. Так и живет все время там.

– Почему?

– Утверждает, что это ее могила. Она должна была умереть, а не Ульяна. Когда я уезжал, запирал ее, но никаких цепей, конечно. В тот день, когда Вика хотела увезти вашу дочь, а я этому помешал, я вез Машу к вам в отдел. И тут звонок от Вали. Я, говорит, выбралась и еду на свою квартиру. Там, говорит, хочу со всем покончить. Умереть, говорит, хочу. Пришлось мне резко разворачиваться и туда. Догнал ее на заправке на подъезде к городу. Пересел с Машей к ней, начал увещевать. Она взмолилась: хочу, говорит, домой, в свою старенькую квартиру. Там вещи сестер, пахнет ими. Дурочка! Два раза в месяц женщина приходила, уборку делала. Но спорить я не стал. Давай, говорю, съездим, и сразу обратно. У меня чужой ребенок, надо вернуть.

Шныров говорил убедительно, не пряча глаз и не напуская в них хитрости. Егору приходилось ему верить.

– А почему сбежали, когда полиция приехала?

– Мы уехали, а не сбежали, еще до этого. Как увидел библиотекаршу под окнами, так и заторопился. Посудите сами, товарищ подполковник: я привез ребенка в отдел сам. Это поступок! А если бы меня на квартире взяла полиция, это уже выглядело бы как задержание. Как преступление.

– Умно…

– Умно и справедливо. Я не крал ребенка, а спас его. Виктория Сушилина мало того что завладела всем унаследованным вашей Машей имуществом, так еще и ее саму хотела забрать.

Егор округлил глаза. Шныров догадливо хмыкнул.

– Вижу, не знали ничего. Так вот с чего весь сыр-бор разгорелся? – Он сел поудобнее, приготовившись к долгому рассказу. – Женщина, так и не успевшая стать вашей женой, была не бедна, а весьма и весьма обеспеченна. В ее родном городе у нее имелись квартира и большой дом. А еще объекты недвижимости, которые она сдавала в аренду. От них она впоследствии избавилась и купила квартиру в Москве. Не очень большую, нет. Но в хорошем районе. Почти центр!

– У Ирины были деньги? – Егор изумленно моргал. – Она никогда не говорила.

– Кто же станет хвастаться? Только дураки! – широко улыбнулся Иван Семенович. – Так вот, о чем это я? Ах да! Пока вы носились с установлением отцовских прав, Вика съездила к нотариусу и заявила о своих правах на наследство как единственная родственница. Ваша Маша перестала быть дочерью Ирины с первого дня рождения. Стала вашей дочкой и приобрела вашу фамилию. Через полгода Вика вступила в права наследования. Продала всю недвижимость Ирины к чертовой матери в своем городе и нацелилась на квартиру в Москве. Это были очень приличные деньги. Она в них остро нуждалась. Хотела уехать за границу и купить себе маленькую хижину на островах, как она выражалась. При этом жила с вами бок о бок, растила вашу дочь. И попутно ее обворовывала как наследницу первой очереди.

– И вы вмешались? – предположил Егор, ошарашенный новостями.

– А как же! Я же все знал о вас и вашем окружении. Помните мой интерес к вашей персоне. Хочу сказать сразу: никто убивать вас не собирался. Никто! Всю эту суету я создал из желания заработать и от скуки. Да, если хотите, – и снова Шныров выглядел убедительным. – Заработать удалось. Участие во всевозможных шоу нам неплохо оплачивали. Предложения сыпались, и чем больше создавалось шума, тем чаще.

– А Власовых и Ольгу вы использовали? Попросту использовали? Они ничего не знали?

– Ну, конечно! – Шныров снисходительно глянул на Егора. – Больше желающих заработать на горе не нашлось. А у меня, как вы понимаете, и горя-то не было. С сестрами жены я не очень ладил, жена жива. А Власовы и Ольга ведомы. Хотя… Сам Власов, мне кажется, смекнул, отчего я создаю шум и суету, и не стал противиться. Он тоже неплохо поднялся.

– А Саша… Ее вы зачем привлекли к вашим играм?

– Саша, Саша… Ваша Саша мне едва всю игру не испортила. Такая въедливая, честная, порядочная. За Викой следила, а та уже все продумала. Вещи начала вашей дочери портить, чтобы впоследствии подозрения от себя отвести… Сашу зачем привлек? Все просто. Интерес к нам постепенно сходил на нет. Нужна была свежая струя. Какая-то история, новая, громкая. Вот я и хотел, чтобы она вам как-то навредила и о нас с вами снова заговорили. Но не вышло. Девчонка – кремень.