Выходим!

План подвального этажа я вызубрил едва ли не наизусть, ни на какие боковые проходы не отвлекался, но и сломя голову не бежал, опасаясь нарваться на сотрудников комиссариата. Чуть ускорился, лишь когда наткнулся на лежавшего посреди прохода человека в форме РКВД.

А вот на центральной развилке караульные ещё бодрствовали. Бойцы держали под прицелом лифтовой холл и лестницу, наше появление из бокового коридора оказалось для них полнейшей неожиданностью. Я сходу врезал кинетическим импульсом, и с фокусировкой мудрить не стал: к противоположной стене скопом отлетели люди, стулья, журналы регистрации и какая-то канцелярская мелочёвка, а массивный стол крутануло на месте и сдвинуло в сторону. Сотрудники комиссариата уже успели надышаться газа, подняться на ноги после нокаутирующего удара не смог ни один. Алик споро обежал всех и вколол транквилизатор, а мы ощерились оружием, взяв под контроль и лестницу на первый этаж, и спуск на нижний уровень с тренировочными помещениями. Не оставили без внимания и вход во внутреннюю тюрьму.

Дальше я позволил себе отрешиться от окружающей действительности и сосредоточился на состоянии энергетического фона. Если до того лишь краем сознания улавливал долетавшие в подвал помехи от атакующих воздействий, то сейчас начал ощущать несравненно более глубокие искажения, производимые вошедшими в резонанс операторами. Плевать! Рядом — никого!

Я приложил ладони к стальной двери внутренней тюрьмы и попытался совладать с её запорами, но со столь сложной и запутанной системой сталкиваться прежде не доводилось. После минуты безуспешных попыток сделать всё чисто я попросту шибанул силовым тараном.

Лязгнуло, скрежетнуло, посыпалась цементная крошка, и — ничего. Удар лишь заставил стальной лист прогнуться. Преграда устояла, словно была спроектирована для противостояния в том числе и вот таким вот безыскусным, зато чрезвычайно мощным воздействиям.

«Зараза!» — мысленно ругнулся я, и сразу качнулся под ногами пол, пространство прошил всплеск колючих помех, следом гулко ухнуло, разом вспыхнули ослепительным сиянием и тут же погасли электролампы.

Вновь ругнувшись, я восстановил в памяти порядок действий для активации плазменного резака и принялся кромсать закалённую сталь, срезая уходящие в пол, притолоку и стены ригели. Время от времени прерывался и бил силовыми выпадами, на четвёртый раз дверь не устояла и с оглушительным грохотом завалилась внутрь.

По лицу катился пот, дышать было нечем. Сдёрнуть бы ненавистную резиновую маску, да куда там! Нельзя!

Лёгким воздействием я очистил запотевшие изнутри окуляры, жестом приказал Глебу и Алику контролировать холл, а сам на пару с Унтером перебрался через вывороченную дверь и побежал по тюремному коридору. Приготовился напитать энергией схему кинетического экрана, но мог бы и не перестраховываться: лучи фонарей раз за разом выхватывали из темноты распластанные на полу тела. Газ усыпил весь тюремный персонал. Арестантов, надо понимать, тоже.

Дабы не бегать от камеры к камере и лично не проверять их обитателей, я задержался в каморке дежурного и отыскал в журнале регистрации нужные фамилии, дальше спешил, уже ориентируясь на отмечавшие двери номера.

Первым отыскался Иван Богомол — мне всего-то и пришлось, что снести две перегородившие проход решётки. Дверь камеры вскрыл привычным для себя образом, так было быстрее, нежели возиться с ключами.

Судя по синякам, разбитому носу и припухшим губам вкупе с бурыми пятнами на белой сорочке, при задержании Ваню крепко поколотили, но всерьёз обработать на допросах определённо не успели. Его внешний вид опасений не внушал.

Чего нельзя было сказать о состоянии Врана. Нет, физического насилия к Кондрату Семёновичу не применяли, да только выглядел он — краше в гроб кладут. Глаза запали, лицо посерело, дыхание было неровным, пульс — слабым. То ли сердечко шалило, то ли газом отравился.

Вспомнилось предложение Альберта Павловича организовать принудительную вентиляцию, но реализовать его на практике не представлялось возможным, не стал даже пытаться. Унтер потянул по коридору Ивана, я поволок следом Врана.

Своей упитанности за дни заключения он отнюдь не растерял, поднять его на крышу через вентиляционный колодец не получилось бы при всём желании, а вот с Богомолом это могло выгореть. Эвакуировать бывшего ассистента Альберта Павловича я приказал Алику, а сам препоручил Кондрата Семёновича заботам Унтера и Глеба и первым перебежал к лестнице. Замер на миг у её подножия и, нацелив вверх ствол ППС, начал настороженно подниматься на первый этаж.

Перестрелка определённо пошла на убыль, а вот энергетические возмущения и не думали затихать. Помехи незримыми иглами прошивали пространство, накрывали волнами искажений, отвлекали и забивали ясновидение — в холл я выбрался, ощущая себя слепым котёнком. Судя по ощутимому сквозняку, входные двери были заблокированы в открытом состоянии, а окна то ли выбиты, то ли распахнуты настежь, но кардинально это ситуации во внутренних помещениях пока что не изменило — все замеченные мной сотрудники комиссариата оказались одурманены газом. Одни пытались по стеночке добраться до выхода, другие и вовсе ползли, многие уже валялись в беспамятстве. На нас никто внимания не обратил.

Тащить Врана через приёмную было слишком рискованно, и я решил спустить его во внутренний двор через одно из окон первого этажа, но только двинулся мимо центральной лестницы к боковому коридору, как в здание словно авиабомба угодила! Потолок взорвался каменным крошевом, кусками лепнины, щепками балок и пылью побелки, меня по счастливой случайности не зацепило, но «не зацепило» — это лишь поначалу.

Я не столько заметил силуэты провалившихся на первый этаж людей, сколько уловил генерируемые ими энергетические возмущения, сразу метнулся прочь и всё равно опоздал. Кинетический удар перехватил на полушаге, пришлось ставить жёсткий блок. Потенциал просел сразу на пару мегаджоулей, и даже так волна сгустившегося воздуха подхватила меня, сбила с ног и погнала по коридору подобно пульке, разгоняемой по нарезам духового ружья.

А следом — очередное искажение!

Я не стал гасить собственную скорость, вместо этого на одной из развилок изменил вектор движения и влетел в боковой коридор. Задел стену, закрутился и лишь в самый последний миг успел перегородить проход силовым экраном, а заодно прикрылся слоем ионизированного и уплотнённого воздуха. Перехватил отправленную вдогонку за мной самонаводящуюся конструкцию выплеском сверхсилы в противофазе, и — жахнуло!

Увы, своих противников я откровенно недооценил — энергии они не пожалели, ударная волна легко смела все барьеры, и меня вышвырнуло через окно на задний двор комиссариата.