Отец Мелании всячески пытался облегчить наказание своей дочери, но против имперского рода в лицах Бенедикта и Валентина и воплощаемой ими власти у него не оставалось никаких шансов. Доказать, что мужчина подстрекал свою дочку к преступлениям, не удалось, но, как меня заверили, это лишь вопрос времени. За главой рода Тарт следили, собирая доказательства.

Жалко, что наказание Мелании не повернет время вспять и не исправит совершенное преступление… Но сегодняшняя встреча в таверне должна была изменить хоть что-то, по крайней мере я надеялась на это.

Мужчины за барной стойкой, успев знатно набраться, вели задушевную беседу. Бармен за стойкой переставлял рюмки разных форм, а молодая девушка протирала столы. Я наблюдала за ней, не спеша ни подходить, ни звать.

Мне надо было собраться с мыслями. К тому же я в тайне опасалась, что, заметив меня, София решит сбежать, и это превратится в догонялки, потому что отступать я не собиралась.

Девушка внезапно обернулась, ее настороженный взгляд коснулся меня, и она крепче сжала тряпку. Шрам красной линией пересекал лицо, как уродливая трещина на картине маслом, испортившая произведение искусства.

София сглотнула и направилась ко мне.

— Что… Что ты здесь делаешь? — Она быстро дышала, то ли волнуясь, то ли боясь. — Уходи! Я не хочу больше участвовать в этом.

— Тарт посадили. Вчера, — на удивление спокойно произнесла я. Я столько раз репетировала то, как скажу это, что слова вылетали сами собой.

София вздрогнула. Дав показания, она ушла и не знала ни всех деталей слушанья, ни приговора.

— Мне это не интересно. Это ничего не изменит, — надтреснутым голосом сказала она, попятившись. — Больше не приходите ко мне.

Я достала ладонь из кармана плаща, положив на стол маленькую баночку с непримечательной металлической крышкой. Я корпела над этим средством с тех пор, как вернула свой гримуар. Правда, договор с Бенедиктом мы еще не разорвали, и я выпросила награду заранее. Просто со всей этой шумихой и прерванным отбором я ни в какую не хотела вмешиваться в новую авантюру со свадьбой. В конце концов, какая разница, одна у нас фамилия или нет? После привязки артефактом официальный статус лишь формальность, поэтому я решила закончить академию в качестве обычной студентки, а не жены ректора. Бенедикт был не в восторге, но я упертая.

— Что это? — без особого интереса спросила девушка. Ее потухший взгляд говорил лишь о том, что она желала скорее уйти.

— Я нашла один рецепт. Точнее, он был у меня и раньше, но… — Отведя взгляд, я глубоко вздохнула. Я волновалась и переживала, боясь подарить ложную надежду. — Ингредиенты очень дорогостоящи и редки. Раньше у меня не было возможности их достать. Эта мазь не уберет шрам полностью, но должна сгладить и сделать менее заметным. Я хочу, чтобы ты попробовала ее. — Ладонью я подвинула баночку к Софии.

Сомнения. Нерешительность. Надежда.

Пьяные мужики у стойки разошлись не на шутку, их голоса звучали на всю таверну, но мы словно оказались в коконе из уплотнившегося воздуха, плохо пропускающего звуки.

— Я перепробовала столько средств… — сокрушенно прошептала она, поднимая дрожащую ладонь и дотрагиваясь до лица. — Ничто не помогало!

— Не уверена, что совершила чудо. Но мы ведь обязаны проверить, верно? — Я старалась говорить убедительно и показать, что пусть не полностью, но я понимаю ее чувства.

Девушка, как и я, боялась подарить себе надежду, вновь разочароваться.

— Если оно поможет, я буду постоянно готовить его для тебя. ­— Я еще раз легонько подтолкнула к ней баночку.

София тяжело посмотрела на меня, а потом сделала шаг вперед, положила на стол тряпку и взяла баночку. Открутив с тихим скрежетом крышку, девушка уставилась на мутную ничем не пахнущую мазь.

Я затаила дыхание. Поможет или нет?

Перед тем как передать мазь Софии, я попробовала ее на себе, но эффекта практически не было, разве что цвет лица стал свежее и стерлись следы недосыпа. Но круги под глазами не шли ни в какое сравнение со шрамом на лице напротив стоящей девушки. Подушечки ее пальцев коснулись средства, она подняла ладонь к лицу, безошибочно касаясь израненной кожи.

Прежде чем София опустила руку, будто прошла вечность. Затаив дыхание, я пристально смотрела на ее лицо. Несколько раз моргнула, думая, что у меня обман зрения, но мираж не исчез. Сердце мое радостно забилось, и я не смогла сдержать улыбки.

Нет, шрам не исчез полностью. Я знала, что приготовленное средство с этим не справится, но бугорки раненной кожи разгладились, краснота убавилась. Лицо бывшей сокурсницы выглядело намного лучше.

София кинулась за барную стойку и исчезла за дверью в подсобное помещение. Я осталась на месте, все еще не понимая, что сотворила.

Вдруг таверну сотряс громкий, почти истеричный плач. Пьяные мужики испугались, один с перепуга рухнул со стула на пол. Бармен разбил стакан. А я как ужаленная подскочила и понеслась в подсобку. Неужели я что-то сделала не так? Мазь дала иную реакцию? В голове роились сотни ужасных предположений о том, что я не помогла, а сделала лишь хуже.

Ворвавшись во внутренние помещения вслед за опередившим меня барменом, я увидела Софию на полу у высокого напольного зеркала. Девушка плакала и улыбалась, глаза покраснели от слез, которые она не успевала вытирать.

«От счастья, не от горя…» — пронеслась в голове мысль, прежде чем я осознала, что к моим глазам тоже подступали слезы.

София кинулась ко мне и стиснула в объятьях так, что воздух вышибло из легких, а я все же разрыдалась вместе с ней. Иногда это лучше любых существующих слов.

Мы плакали, бармен растерянно чесал пятерней затылок, а после, оглянувшись по сторонам, шагнул к нам, обнимая обеих. Все же не знаю, какие отношения связывали его с Софией, но произошедшее тронуло и его сердце.

«Нам не хватает лишь тех пьяных мужиков из бара», — растерянно подумала я, поражаясь тому, сколько же тепла приносит в душу чья-то радость и благодарность.

Спустя несколько часов я брела домой с улыбкой на устах. На фоне всего произошедшего за последние недели я не могла отделаться от мысли, как же прекрасна моя жизнь! У меня есть любящие меня люди, те, что заботятся обо мне и берегут. Даже братья Спригатто, которых я опасалась, преподнесли мне настоящий сюрприз. Фарб соврал о том, что взяли деньги с Бенедикта. Тот просто обратился с предложением, а первый помог. Не ради выгоды, а ради сироты, что несколько лет работала на его брата. Поразительно, что у такого опасного и жестокого бандита с, казалось бы, каменным сердцем нашлось место привязанности. Это вовсе не значило, что мужчина улыбался мне при встрече и вел себя, как родной дедушка, вовсе нет. Спригатто избегал любых проявлений тепла, но я навсегда запомнила его широкий жест и собиралась со временем отплатить ему тем же.

Кстати, с тем бандитом, что, нарушив приказ, ударил меня по лицу, мы увиделись снова. После моего выздоровления Бенедикт привел меня в таверну, под которой расположилось логово банды Фарба. В тот момент я недоумевала, для чего мы пришли? Ответ оказался прост — наказать провинившегося. Когда появился мой похититель, Бенедикт приблизился к нему, что-то прошептал и обратился ко мне: