Я не знаю, почему ее кроссовки были мокрыми, когда она вернулась. Я это заметила, потому что в лесу в тот день было сухо, когда я ходила на пробежку, желая спрятаться среди деревьев от всего мира.

Вот что я думаю по поводу кроссовок.

Мне обычно нужна новая пара обуви раз в шесть месяцев. Я знаю это, потому что слежу за тем, через какое время истончается подошва. Но в тот раз мне пришлось поменять кроссовки через четыре месяца. Не те, которые я дала Табби для похода в тот день, а мои обычные беговые кроссовки.

Я не бегала в них больше обычного. Я пробегаю восемьдесят километров в неделю, как и всегда. Но, возможно, в моих кроссовках бегал кто-то еще. И это мог быть лишь один человек. Теперь я не могу перестать возвращаться мыслями к тому дню, когда я взяла Табби с собой в лес, и когда мне показалось, что она вела себя так, будто была там раньше.

Может быть, все дело в статьях, которые постоянно попадаются мне на глаза, хотя я и пытаюсь их игнорировать. Почему я их читаю, хотя вовсе не хочу? И теперь у меня такое ощущение, что все эти незнакомые люди знают о моей сестре что-то, чего не знала я. То, что они говорят про нее, – это все не про Табби, которую я знаю. Это не та Табби, которая заплетала мне французские косички перед соревнованиями и пекла мой любимый банановый торт мне на день рождения. Они знают какую-то другую девушку, только вот у нее почему-то лицо моей сестры.

Все так запутано, но, может, Табби попросила нарисовать ей карту, потому что она знала, что я буду за ней присматривать, а не потому, что карта была ей нужна.

За секунду до того, как я засыпаю, я жалею о том, что сказала полиции, что отпечаток найковских кроссовок был моим.

Я ТАКАЯ ГЛУПАЯ. Я же знала все это время на каком-то подсознательном уровне, но я позволяла себе верить в то, во что мне хотелось верить, потому что так было проще. Или, может быть, потому что я хотела, чтобы у моей истории был счастливый конец, как бы ужасно это ни звучало. Меня называли глупой всю мою жизнь. Так мне говорил мой отец-подонок. Так считали парни, которые говорили мне то, что я хочу слышать, чтобы получить то, чего хотят они. Такого обо мне мнения были девочки, которые сплетничали обо мне в раздевалке. Меня называли глупой так много раз, что я убедила себя в том, что окружающие правы, а я – безнадежна.

Но я не безнадежна. Я в ярости. Я злюсь на тех, кто недооценивал меня, и я злюсь на него. В этот раз я направлю свое гнев в нужное русло. Моя история всем известна, и теперь она изменит все.

КОММЕНТАРИИ

МанговыйСмузи: Десять баксов на то, что парень, который пишет это, основал эту тупую группу с котиками Табби.

ЗонаКатастрофы: Десять баксов на то, что статью написала девушка.

ПоговориСоМнойКакЗадрот: Двадцать долларов на то, что эта девчонка разбогатеет, когда выйдет из зала суда.

ЗДАНИЕ СУДА ТОЧНО ТАКОЕ ЖЕ, каким тебе довелось видеть его по телевизору. Его озаряют вспышки фотокамер, окружают репортерские фургоны, припаркованные под разнообразными углами и разбросанные по улицам, словно жуки. Ее фанаты – да, именно фанаты – стоят в кошачьих ушках, держат плакаты в блестках и громко скандируют. Снаружи толпятся журналисты, которым не терпится увидеть ее хотя бы на секунду. Это папарацци, которые ждут свою звезду.

Снаружи стоит рев, а изнутри доносится гул. Там, где слишком жарко, люди обмахивают ладонями лица. Все сидят рядами. Она еще не приехала. В зале находятся родители Марка, его старший брат, вернувшийся из Австралии, а также Киган – они сидят рядом друг с другом в первых рядах. Рядом с Форрестерами сидит окружной прокурор Энтони Пэкстон. Ты узнаешь его лицо по новостным передачам. Тебе, наверное, доводилось слышать о его практически стопроцентном вынесении обвинительных приговоров. Он должен обладать мертвой хваткой питбуля и неустанно задавать вопросы. Табби сломается и признается в том, что сделала.

Ее адвокат – женщина в черном, та, чьи светлые волосы собраны на макушке в пучок. Марни Деверо. Она с отличием окончила Гарвард, и одногруппники за спиной прозвали ее Юридической Барби. Но она умна. Может быть, она как раз идеально подходит для Табби Казинс, потому что она сама прекрасно знает, каково быть девушкой, которую все ненавидят.

Пэкстон и Деверо подготовились заранее, чтобы представить тебе диаметрально противоположные версии одной и той же девушки, и этой самой девушке предстоит сражаться с призраком Марка и всеми теми, кто стоит за него горой. Но у Табби есть люди, которые готовы выступить в ее защиту. Может быть, на ее стороне окажутся не только те, кого ожидают увидеть.

И вот она здесь – звезда заседания. Ее ведут в наручниках, но ее синие глаза сияют ярко, волосы идеально уложены, а на губах намек на улыбку. В новостях ее поливали грязью за эту улыбку, называя «усмешкой Сатаны», но на самом деле у нее просто такая форма рта. Уголки ее губ естественным образом приподнимаются вверх точно так, как ты это видишь сейчас.

Она занимает свое место и оборачивается, чтобы посмотреть, кто находится позади нее. За ее спиной сидят, конечно же, ее родители, Бриджит и Элли, а еще несколькими рядами дальше сидит та девушка, которую она, возможно, не ожидает там увидеть, если вообще заметит ее присутствие.

Все здесь. Ты можешь сесть где-нибудь сзади, если у тебя получится найти свободное место.

Да начнется цирк.

ОНА ПОВОРАЧИВАЕТСЯ И СМОТРИТ на меня каждый раз, когда садится. Она знает, где меня искать – я безопасно устроилась между мамой и папой. Но сама она вовсе не в безопасности.

Это трудно объяснить, только если у тебя нет сестры, но ты просто знаешь, когда ее жизнь начинает идти под откос. И теперь кажется, что она может видеть, как идет под откос моя жизнь. Мне бы хотелось, чтобы она убралась прочь из моей головы. Раньше мне хотелось вскрыть ее голову, как кокос, чтобы мы могли разделить все мысли.

Теперь же мне этого не хочется. Не только потому, что я боюсь того, что найду у нее в голове, но еще и потому, что боюсь того, что она найдет в моей.