Когда она снова поворачивается к нему, он настойчиво смотрит на нее.

— Ты понимаешь, что нам не стоит работать вместе?

— Конечно, понимаю, но ведь у тебя глаза открыты. Если тебе это покажется невыносимым, если по какой-нибудь причине тебе станет неудобно, — скажи только слово, и я уступлю место другому юристу. — Он смотрит на нее с мольбой, и Бек жалеет, что не попросила Карен остаться. Хотя было бы нечестно еще больше впутывать в их отношения отдел кадров.

Бек все еще сомневается, но отвечает Тому:

— Ладно. Давай попробуем.

Она соглашается не ради него, а ради Карен, ради Миллеров. Том — хороший юрист. Судя по его широкой улыбке, он будет сражаться как лев, пусть даже не за нее, а за ее семью.

Они вместе идут по коридору, и Бек запоминает первоочередные задачи, которые быстро перечисляет Том. Прежде всего, нужно подать ходатайство о снятии ареста с алмаза, поскольку нет никаких доказательств, что это «Флорентиец».

— В экспертизе Геммологического общества не указано название камня. Где гарантии, что это тот самый алмаз? Может, это и не «Звезда Мичигана», но и то, что это «Флорентиец», не доказано.

— В заключении экспертизы упоминается сердцевидный изъян, — возражает Бек. — Я прочитала много документов о «Флорентийце», и все они свидетельствуют об уникальном включении такой формы. Франциск Лотарингский тоже упоминает о нем, когда преподносит алмаз своей невесте. «Как сердце навечно заключено внутри этого бриллианта, так и мое сердце всегда с тобой», — пишет мать Марии-Антуанетте, когда посылает ей бриллиант на свадьбу. К тому же у нашего камня точно тот же вес и размеры, как у «Флорентийца».

— Так нам дело не выиграть. Давай начнем с того, что посеем сомнения в истории владения бриллиантом. На этом основании мы сможем подать ходатайство с просьбой отложить досудебное рассмотрение дела. — Том перечисляет несколько возражений, которые можно выдвинуть. — Остальные претенденты тоже будут заинтересованы в отсрочке.

Чем дольше отсрочка, тем больше времени, чтобы доказать, что бриллиант принадлежит Миллерам по праву.

Бек продолжает молча идти рядом с Томом, бегло записывая, что надо найти специалистов по европейскому праву и истории, геммолога — может, это будет Виктор, а может, кто-нибудь другой, учитывая, что он первым идентифицировал бриллиант и придется привлекать его как свидетеля, — историка ювелирных украшений, знатока старых дел с гражданской конфискацией, которые могут напомнить прецеденты, способные помочь в ведении дела.

— И продолжайте искать любые сведения о жизни Хелен. Мы должны не просто доказать, что бриллиант не принадлежит никому из других претендентов, мы должны доказать, что он по праву принадлежал твоей бабушке, а теперь принадлежит тебе.

Они останавливаются около рабочего места Бек.

— И нужно как-то заставить замолчать твоего отца. Мы можем подать ходатайство о судебном запрете на контакты с тобой и членами твоей семьи, но лучше избавиться от него по-хорошему. Попытайся накопать на него компромат. В отношении подобного типа это наверняка будет нетрудно.

Бек смотрит, как Том, окрыленный, необычайно легкой походкой спешит по проходу. Перспектива работать вместе с ним, конечно, не радует, но он, без сомнения, будет прекрасно отстаивать интересы ее семьи, а это самое главное.

— Ты действительно считаешь, что это хорошая идея? — спрашивает ее Эшли с экрана айпада.

В доме у нее так тихо, что слышно, как под ногами скрипят половицы. Теперь, когда Райан не работает, выдается редкий день, когда дом предоставлен в полное ее распоряжение. Она была бы не против походить по дому нагишом, но репортеры еще время от времени заглядывают к ним, а Эшли вовсе не мечтает увидеть на обложке «Нью-Йорк пост» размытую фотографию своих прелестей. Можно только вообразить заголовок: «Жена мошенника разоблачена!»

— Не верю я, что твой бывший мечтает тебе помочь, — хмыкает Дебора, качая головой.

— Я поняла, мама, ты выразилась предельно ясно. — Бек закатывает глаза.

Дебора сидит рядом с ней на диване в доме на Эджхилл-роуд. Бек напросилась на ужин, чтобы поговорить с матерью о Кенни. Кто-кто, а брошенная жена знает его как облупленного.

Бек поворачивается к экрану.

— Том хороший юрист и чувствует себя виноватым. Он вложит в наше дело всего себя, не то что какой-нибудь незнакомый адвокат.

— Давай надеяться, что он не будет вкладывать себя повсюду, — язвит Эшли.

Дебора смеется, пока не замечает пришибленное выражение лица Бек.

— Я же сказала, между нами все кончено.

— Теперь какие наши действия? — спрашивает Джейк.

— Продолжаем изучать жизнь Хелен. — Бек достает блокнот.

— О-о, Бек составила список, — поддразнивает ее Эшли.

Игнорируя насмешку сестры, Бек перечисляет зацепки, которыми нужно заняться. Выяснилось, что найденные в кукле бриллианты можно продать за пятнадцать тысяч долларов, но конкретных доказательств, что Хелен привезла шляпную булавку из Вены, не обнаружилось. Это их рабочая версия, однако для суда потребуются железные свидетельства в ее пользу.

— А почему мы решили, что Хелен привезла булавку с собой? Только потому, что нашли бриллианты в кукле, приехавшей из Австрии? — размышляет Эшли.

— Они из той же эпохи, — отвечает Бек.

Сестра посылает ей взгляд, означающий: «Ну и что?»

— У тебя есть другое объяснение, как к Хелен попали драгоценные камни, изготовленные на рубеже веков? Сейчас не время сомневаться в наших выводах.

— Почему? Ведь остальные претенденты именно так и поступят, — замечает Джейк.

— Тем более мы должны придерживаться своей версии. Нужно выдвинуть гипотезу и потом найти доказательства, подтверждающие ее. Так работает закон. Правда никогда не известна на сто процентов, есть только соперничающие гипотезы. Необходимо удостовериться, что наша выглядит убедительнее остальных.

— И какова же наша гипотеза? Что еще в Вене Хелен спрятала булавку в кукле, которую привезла в США, где спустя пятнадцать лет вынула из нее бриллиант и вставила в брошь? — Разумеется, Джейку известно данное предположение. Он воплотил его в эпизоде. Но это лишь выдуманный сюжетный ход, созданный для большого экрана. Интригующий, натянутый, лишенный твердых оснований.

— Если мы сможем определить клеймо мастера, то да.

— Я все-таки не понимаю, чем это нам поможет, — перебивает Дебора дочь.

— Мы узнаем, кто сделал брошь.

Озадаченное выражение не пропадает с лица Деборы. Бек открывает в желтом блокноте чистую страницу и пишет: «Алмаз Габсбургов исчезает в 1918-м → попадает к Хелен → не позже 1954-го оправлен в брошь».

— Нам надо либо выяснить, как бриллиант попал от Габсбургов к Хелен, либо, наоборот, оттолкнуться от броши и раскрутить жизнь Хелен в обратном направлении.

— А откуда мы знаем, что Хелен не получила бриллиант уже вместе с брошью? Первые фотографии, которые у нас есть, относятся к тысяча девятьсот пятьдесят пятому году, — говорит Дебора.

— Виктор считает, что брошь изготовлена около тысяча девятьсот пятьдесят четвертого, так что, если Хелен надевала ее на