— А что, разве это имеет какое-то значение? Ведь мы полностью, стопроцентно идентичны, ты же не сможешь почувствовать разницу во вкусе вина, разлитого из одной бутылки в два абсолютно одинаковых бокала.

Под воздействием последнего примера мои мысли опять вернулись к алкоголю:

— Мне просто необходимо выпить, — попросил я, облизнув пересохшие губы. — Иначе все твои научно-фантастические ужасы доконают меня окончательно.

— Хорошо. Но не более двух глотков.

Я сделал пару жадных глотков и хотел было поставить уже не нужную бутылку на пол, но в этот момент неожиданно очнулась Салли.

В ее расширенных от ужаса глазах явственно читалась единственная мысль: «Лучше бы я оставалась в беспамятстве, не возвращаясь к реалиям этого непереносимо дикого кошмара».

— Салли, тебе нужно взбодриться, — с подкупающей откровенностью мертвецки пьяного человека я предложил ей выпить вместе со мной.

Как будто находясь под действием глубокого гипноза, она взяла предложенную бутылку и, запрокинув голову, начала жадно всасывать в себя жидкость с видом человека, дорвавшегося до воды в опаленной безжалостным солнцем пустыне...

Официантка не останавливалась до тех пор, пока не выпила все без остатка. Очень медленно и осторожно, как будто имела дело с чрезвычайно хрупкой ценностью, она поставила бутылку рядом, и почти сразу же вслед за этим около полулитра алкоголя единым залпом ударили ей в голову, на мгновение даже стерев с лица несчастной женщины испуганно-затравленное выражение.

— Браво, Салли!!! Браво!!! — Совершенно искренне восхищенный ее героическим поступком, я попытался захлопать в ладоши.

При этом левая рука прочертила в воздухе стандартный полукруг, но не встретилась с правой, потому что та только слегка дернулась от импульса, переданного плечом, после чего безвольной тряпкой упала на колени.

Заблестевший было от действия текилы взгляд официантки, автоматически отметив движение, наткнулся на полоску красного скотча, пересеченную черной надписью, и сразу же потух. Салли было слишком хорошо известно, какие буквы написаны на этой красной ленте и почему неестественно белая конечность разительно отличается от всего остального тела. Надпись гласила: «Осторожно, стекло», — а сама рука...

Закончить мысль не удалось, потому что ударная волна алкоголя выбила предохранительный клапан — и сознание померкло...

— Мы опять ее потеряли, — прокомментировала ситуацию Милая и без всякого перехода продолжила: — Впрочем, вечеринка все равно подходит к концу, и нам уже надо собираться.

— Подожди-подожди... Одну минутку, а почему телефонная трубка погасла, не подавая никаких признаков жизни, и сколько времени прошло с тех пор, как я отключился?

— Программа-надсмотрщик, интегрированная в ядро, проверяла, не выходят ли мои действия за пределы строго установленных рамок. Ей понадобилось около получаса, чтобы проанализировать ситуацию и прийти к выводу, что все в порядке. Как только я вновь обрела самостоятельность, то сразу же помогла тебе очнуться. Еще вопросы?

— Куда мы направляемся, и как на наши планы повлияет то, что я в некотором роде все еще пьян?

— За это можешь не волноваться.

— Что?..

Мощный электрический разряд беспощадной молнией пронзил тело, и оно забилось в конвульсиях. Казалось, рука сжала оголенный провод высоковольтной линии. Не знаю, как долго продолжалась эта пытка, но когда она все же кончилась, сознание было спокойным и ясным — ничто не напоминало о том, что менее часа назад я принял ударную дозу алкоголя.

— Все в порядке?

Я не знал, что она подразумевала под словом «порядок», но вдаваться в детали не стал.

— Да... И что теперь?

— Через несколько минут здесь будет поднятая по тревоге полиция — я была слишком убедительна, голосом Салли описывая ужасы, творящиеся в этом зловещем месте, так что с разных сторон к нам следуют около пяти патрульных машин. А после того как стражи порядка приедут и эта старая рухлядь наконец догорит, мы поднимемся на поверхность.

— Сдадимся в руки правосудия — и начнем новую, честную жизнь? — криво усмехнулся я, не совсем понимая, ради чего стоило вызывать сюда еще и полицию, как будто и без ее присутствия нам не хватало собственных проблем.

— Нет, захватим патрульную машину и покинем это опасное место.

— А для чего нужно было вызывать не одну машину, а пять? Как мне кажется, в этом несколько опрометчивом решении нет никакой логики.

— Один из наших бледнолицых искусственных друзей находится неподалеку, ожидая, когда огонь стихнет в достаточной мере, чтобы можно было кое-кого отыскать на пепелище. Второй прибудет в течение ближайших десяти минут. Со спутника видно, что он бежит в нашем направлении со скоростью около пятидесяти километров в час. Грузовик с командой самураев с Востока развернулся и тоже следует к месту сбора охотников за твоим скальпом. Так что, как видишь, присутствие полиции при данном раскладе будет как нельзя более кстати. Воспользовавшись неразберихой, мы сможем попытаться уйти.

— Но ты же сама говорила, что эти искусственные твари будут защищать меня...

— Это еще ничего не значит. Не исключена вероятность того, что ты нужен им живым как источник ценной информации, и не более того. А как только они узнают все, что нужно, боюсь, необходимость беречь и защищать тебя немедленно отпадет. Поэтому давай пока исходить из той предпосылки, что эти искусственные создания — впрочем, как и все остальные вокруг — являются нашими врагами. В наметившемся противостоянии: мы, полиция, неодушевленные манекены и самураи с Востока — в общем, каждая из сторон играет только за себя. Мы будем вступать в альянс с кем угодно и как угодно, но только до тех пор, пока это в наших интересах... Я все доходчиво объяснила?

— Более чем.

— Тогда приготовься, полиция будет здесь с минуты на минуту.

— Я могу выкурить сигарету?

— Кури. Только, пожалуйста, побыстрее.

Левая рука вытащила из кармана смятую пачку, в которой большая часть сигарет была сломана, но мне все же удалось найти одну более или менее целую. Вспыхнул слабый огонек дешевой одноразовой зажигалки, и я глубоко затянулся, вдохнув в легкие вместе с воздухом струю терпкого ароматного дыма...

* * *

Это была последняя сигарета в жизни человека, пришедшего в этот мир, чтобы уничтожить его, но ни он, ни его железная напарница не подозревали о том, что произойдет в ближайшее время...

И только ветер, разносивший искры пожара, все напевал негромкую песню забытого пророчества — о том, что лишь настоящая любовь может спасти безумный мир... Только этот загадочный ветер знал: никогда больше не затянется сигаретным дымом тот, кто называл себя странным, пугающе неживым именем Тридцать второй. Но ветер не спешил раскрывать свои тайны, предпочитая оставаться в стороне от мирской суеты...