Их действительно было всего четырнадцать — штатное расписание ночной смены, призванной следить за порядком на доверенной им территории. Но это была не обычная. вооруженная охрана, а не раз и не два проверенные в деле и имевшие за плечами немалый боевой опыт ветераны генерала Коррела, занявшие позиции на прекрасно оборудованном для обороны огневом рубеже.

Зет был педантичен даже в мелочах, а такую ответственную вещь, как охрана собственной безопасности, мелочью не назовешь, поэтому нет ничего удивительного в том, что простая, на первый взгляд, операция по уничтожению малочисленного и не подготовленного к нападению гарнизона, вылилась для наступающей стороны в кровавый кошмар.

Легкие стальные ворота разлетелись в стороны, протараненные бронированным полицейским грузовиком, в кузове которого находились свыше двадцати человек штурмовой команды. Согласно плану, они должны были рассыпаться, как только машина прорвется на территорию противника. Но выполнить задуманное не удалось.

С промежутком меньше секунды в машину ударили два реактивных снаряда. Стреляли из гранатометов практически в упор, поэтому у нападавших не было шансов выжить.

Первый снаряд пробил радиатор и взорвался под капотом двигателя, при этом начисто разворотив кабину. Переднюю часть грузовика подбросило вверх, так что он, словно лошадь, вставшая на дыбы, на какое-то мгновение завис в воздухе, опираясь на задние колеса, а затем, с промежутком в полсекунды, в днище автомобиля ударил второй снаряд... Раскуроченную и объятую пламенем машину отбросило назад, припечатав к бетонному ограждению. Удар был настолько мощным, что часть стены рухнула, осыпавшись градом тяжелых осколков на подразделение, приготовившееся броситься в распахнутые настежь ворота. При этом несколько человек получили смертельные ранения, а один умер, не приходя в сознание, чуть позже — по пути в больницу.

Из двадцати четырех человек, находившихся в машине, остался в живых только один. Он уже намеревался спрыгнуть на землю после того, как грузовик протаранил преграду, и в этот момент ударная волна от первого взрыва в кабине выкинула его из кузова. Все остальные умерли, даже не успев понять, с какой стороны произошло нападение.

Начало штурма было начисто провалено, но, как оказалось, на этом неприятности для атакующих не закончились. Одновременно с прорывом ворот по всему периметру окруженных стен взметнулись вверх около трех десятков штурмовых лестниц, и за считанные секунды, преодолев трехметровое бетонное ограждение, внутри оказались еще около сотни бойцов.

Шесть мощных прожекторов, освещавших с вышки прилегающую территорию, были практически одновременно уничтожены огнем снайперов, так что ничто не мешало нападавшим сомкнуть кольцо окружения и подавить в зародыше всякую попытку сопротивления.

Однако на практике все оказалось не столь просто, как планировалось. Беспощадная реальность в корне отличалась от того, что в теории казалось легко и красиво осуществимым.

Четырнадцать защитников этой территории не были подобны тремстам спартанцам царя Леонида, укрепившимся в Фермопильском ущелье, чтобы не позволить гигантскому войску Ксеркса уничтожить их родину. Они вообще не знали об этой истории, потому что она произошла не в их мире. Но, во-первых, человек, которому они безгранично доверяли, зная при жизни под именем генерала Коррела, поставил их сюда для защиты объекта, предупредив, что в этом месте решается судьба не только страны, но, быть может, и всего мира, а во-вторых, в операциях подобного рода очень редко берут пленных. Кому как не профессионалам знать подобную истину — сопротивление легче и безопаснее начисто подавить, нежели создавать себе непредсказуемые проблемы со сдавшимся противником. Короче говоря, у этого малочисленного, но прекрасно вооруженного подразделения был достаточно серьезный стимул оставаться на позициях до последнего.

Они, конечно, не были горсткой отчаянных спартанцев и вряд ли смогли бы сдержать стремительную лавину атакующих, если бы не имели в своем арсенале беспроигрышный набор козырей: восемь прекрасно замаскированных пулеметных гнезд. Мини-доты возвышались над поверхностью не более чем на тридцать сантиметров и были рассчитаны каждый на одного человека. Располагались они таким образом, чтобы простреливать всю прилегающую к складам территорию двора.

Лавина штурмующих уже преодолела бетонный забор и устремилась было к темному силуэту здания, но в этот самый момент вдруг вспыхнула новогодняя иллюминация. Сначала веселой хлопушкой взорвался бронированный грузовик, протаранивший ворота, а затем по всему периметру внутреннего двора, прямо под ногами атакующих, загорелась гирлянда замаскированных под обычную плитку ламп. Освещение было приглушенно-неярким (матово-темные стеклянные панели, под которыми находились лампочки, не давали свету вспыхнуть в полную силу), но вполне достаточным, чтобы с расстояния тридцати метров, которые отделяли стену от пулеметных гнезд, отчетливо различать приближающиеся фигуры.

С такого расстояния промахнуться невозможно. Не нужно даже особо целиться, все, что необходимо, — просто жать на гашетку и водить стволом из стороны в сторону. Все остальное сделает убийственная плотность огня. Восемь пулеметов выбросили навстречу атакующим рой раскаленного свинца, и штурмовые колонны мгновенно захлебнулись в реках собственной крови. То, что происходило в эти минуты внутри огороженной территории склада, уже нельзя было назвать военной операцией. Больше всего это напоминало бойню, тотальное истребление. Обороняющаяся сторона не строила иллюзий, прекрасно отдавая себе отчет, что может ожидать ее в случае поражения. Поэтому защитники продолжали ожесточенно огрызаться в уже безжизненное пространство пулеметными очередями даже после того, как все закончилось.

Генерал Пэтчетт, подоспевший к началу штурма, оцепенело наблюдал с борта вертолета, как далеко внизу маленькие фигурки, корчась в слабых лучах света, словно изломанные спички, падают на землю, как будто пытаясь хотя бы в последний миг своей жизни накрыть телами этот проклятый предательский свет, идущий снизу, из самых глубин преисподней...

— Это какое-то безумие... — пробормотал вслух обычно спокойный и предельно выдержанный адъютант, с побелевшим как мел лицом наблюдая за трагедией.

Это действительно было безумие, и ответственность за провал неподготовленной операции целиком ложилась на плечи генерала Пэтчетта. Мало того что атака с ходу захлебнулась, вдобавок к этому потери нападавших были просто чудовищными. Меньше чем за минуту пулеметные очереди скосили всех тех, кто преодолел стену, оказавшись во внутреннем периметре огромного двора. Сто шесть человек лежали под открытым небом, остекленевшими глазами уставившись в бескрайнюю высоту, где кроме равнодушно-холодных звезд призрачно мигали лишь бортовые огни вертолета, внутри которого сидел человек, повинный в смерти каждого из них.

Черный список дополняли двадцать четыре бойца, погибших во взорванной машине, один скончавшийся от ран по пути в больницу и двое у ворот, ликвидированные снайпером.

Никогда за всю историю сил специального назначения они не несли подобных потерь в такой ничтожно короткий срок.