— У парней к тебе есть деловое предложение.

— Самолёт не продам! — тут же насторожился рыжий Пит.

— Не перебивай! — старый лётчик даже прихлопнул ладонью по подлокотнику своего инвалидного кресла.

Младший потупился. Но в его зелёных глазах по-прежнему играли чёртики.

Питер-старший продолжил.

— Парни хотели пройти ускоренный курс обучения по управлению самолётом.

Младший поскучнел.

— Они думают, что за неделю смогут освоить Цессну.

Пит хмыкнул иронично.

— Но заплатят, как за год обучения.

Рыжий смотрел на меня, как на идиота.

— Некуда деньги девать?

— Нет, Пит! — ответил ему я. — Просто мы с братом очень способные.

— Это вам не поможет.

— Я тебе даже верю, Пит. Но нам очень хочется попробовать. Ведь, если не попробуем, не узнаем.

— Если денег не жалко, то я не против.

— А теперь, Пит, покажи нашим гостям, где расположиться. — распорядился хозяин дома, а обращаясь ко мне сказал: — Завтра с утра и начнёте занятия. Сами решите, кто из вас первым попробует оседлать строптивую лошадку.

05 октября. 1974 год.

США. Штат Техас. Где-то в окрестностях Хьюстона…

Александр Тихий.

Суббота. Я сегодня отдыхаю. И это не потому что я иудей и строго соблюдаю шаббат. Просто я решил, что сегодня устрою себе праздник и не буду ничего делать. Я решил, что сегодня у меня будет праздник. Раньше в этот день мы с друзьями собирались и конкретно так выпивали. Обычные сотрудники внутренних дел пьянствовали десятого ноября. День Милиции я тоже отмечал. Но День Московского Уголовного Розыска это уже совсем другой праздник. Для своих. Опера всегда были особой кастой в органах. И хотя форму не носили, но под пули и ножи первыми лезли. Потому что именно на нас чаще всего была возложена задача задержать и обезвредить. Нет. Конечно, для захвата хорошо вооружённых бандитов и террористов вызывали «тяжёлых» из СОБРа или ОМОНа, а то и вовсе знаменитую Альфу. Но и операм частенько приходилось выходить один на один на вооружённого преступника. И порою даже брали злодея голыми руками. Так как частенько из-за бюрократических запретов просто тупо не было с собой табельного Макара. У нас же как принято? Где-нибудь в Бирюлёве участковый по пьянке пролюбил свой табельный ПМ, а всем операм по Москве и области тут же запретили постоянное ношение оружия. И что получается? Возвращаешься с работы поздно вечером… А тут…

Ладно. Это я чего-то куда-то не туда уже ушёл со своими воспоминаниями о прошлых временах. Сейчас правда оружие всегда со мной, а вот ксивы-то и нет. Но это не мешает мне принять немного кубинского рома, помянув тех, кого я уже и не увижу никогда.

Мы сидели на втором этаже, на смотровой площадке вместе со старым пилотом. Он в своём инвалидном кресле, а я в обычном. Сидим, болтаем о том, о сём, наблюдаем за попытками Лёхи посадить самолёт. Это уже его не первая попытка. Но каждый раз он делает что-то не так. Поэтому Питу приходится перехватывать управление и уводить послушную Цессну на новый круг.

Что могу сказать? У меня с первого раза тоже не получилось ничего. Но я, наверное, более способный к этому делу. Так что к исходу второго дня я уже и взлетал и садился сам.

Нет. Я, конечно, не стал за пару дней опытным пилотом, но азы уже почти освоил. Тем более теорией, которую нам пытался донести опытный старый пилот, я голову особо не забивал. В основном я налегал на практическое «вождение», которое нам преподавал рыжий племянник. И, кстати, у него это неплохо получалось. Он показывал, а потом давал возможность попробовать самому. Но при этом он конкретно так подстраховывал, будучи готовым в любой момент перехватить управление. У меня почему-то сразу пошло-поехало. Такой же случай был у меня и на земле в той жизни. Когда я впервые сел за руль, то сразу сказал инструктору, что никогда не ездил за рулём. Он мне всё объяснил, показал… Я завёл машину и сразу же поехал, ни разу не заглохнув. После этого инструктор мне сказал только одно: «Не гони!» А то я уж больно увлёкся процессом.

Вот и за штурвалом Цессны, я почти сразу почувствовал себя «в своей тарелке», и полетел. Только вот первая посадка мне не далась сразу. И опять прозвучала похожая фраза: «Не гони!»

Но сегодня я решил устроить себе паузу в обучении. Тем более повод искать не пришлось. День МУРа — чем не повод. Только вот рассказывать старому военному лётчику про мой профессиональный праздник я не стал. Да и зачем. Старик заполучил мои дежурные уши и рассказывал мне истории из своей жизни. А послушать было чего.

Я уже узнал историю его инвалидности. Подстрелили его в полёте. Помнится наши пилоты ещё во время Первой Мировой войны использовали для этого дела большие чугунные сковороды, подкладывая их под зад. Но и это не всегда помогало. Это потом уже придумали бронеспинки для пилотов. Но порою и они не спасали. Вот именно так Питер О,Нил на Корейской войне и получил свою травму. Уж не знаю что ему там в копчик прилетело, то ли пуля от крупнокалиберного пулемёта, то ли ещё что потяжелее, но с тех пор он ниже пояса никогда уже ничего не чувствовал. Хотя при этом ему всё же удалось кое-как посадить свой Мустанг на землю. И всё это лишь для того, чтобы попасть в плен к северянам. Про плен он подробностей не рассказывал. Видимо туго ему там пришлось. А впереди ещё была долгая и извилистая дорога на родину… Наверное, после окончания войны его обменяли на кого-то из советских или китайских пилотов.

Жена его не стала долго ждать. Да и кому нужен муж инвалид в этом капиталистическом обществе, целиком и полностью замешанном на деньгах? Поддержку ему оказал лишь его брат Патрик, вместе с которым они и основали этот небольшой аэродром. Это сейчас тут царит запустение, а