четыре вкуса, угощаем друг друга и путаемся, кто какое мороженое выбрал. Таня такая забавная и милая, что мне снова хочется отменить все планы и остаться с ней наедине.

Но из всех планов осталась вечеринка «Фортуна ФМ». Гранд-вечеринка. Таня очень хотела на нее попасть. Как раз приближается время начала.

Отправляемся на корму в диско-клуб. По дороге к нему встречается небольшой холл, где на мягком диванчике сидят Инна и Герман Александрович. Обнявшись сидят.

Поскольку взглядами пересеклись, надо же что-то сказать.

— А вы на вечеринку идете? — спрашиваю первое, что приходит в голову.

— Попозже придем, — отвечает Инна. — Уж очень там шумно. А вы ступайте, ступайте.

— Что ты об этом думаешь? — обращаюсь к Тане, когда мы отходим на достаточное расстояние.

— По-моему, здо́рово! Одинокие люди, познакомились в романтической обстановке. Герман Александрович вдовец, Инна, как я понимаю, давно в разводе. Живут не на разных концах страны: он в Питере, она в Ломоносове, это Ленинградская область. Так что у них все шансы.

Вот как она все обо всех помнит?

Заходим в диско-клуб. Там диджей Ларин уже объявляет о начале вечеринки. Сегодня артисты выступают друг за другом нон-стоп. В зале полно людей. Как видно, мероприятие разрекламировали в круизной газете, пришло много иностранцев.

Сколько хватает желания и сил танцую рядом с Таней. Приглашаю на все медленные танцы, никому не отдаю. Ревность — страшная сила.

Когда совсем уж надоедает, отхожу в сторонку передохнуть.

Обнаруживаю Иллариона, подпирающего стенку. Смотрит на то, как перед ним метрах в пяти Марсель танцует с Викторией. Ну как танцует, в своей манере. Лапает. А Вика и рада, едва из платья не выпрыгивает.

— Бортанула? — запоздало сочувствую я Ларику.

— Кто? Вика? Сдалась она мне! — фыркает парень. — У меня невеста есть. Не какая-нибудь вертихвостка, кандидат наук. Это мама просила Вику отвлекать, чтобы все время возле отца не крутилась.

— А-а, значит, мама?..

— Ну, да, — кивает он. — И ведь добилась своего, Герман Александрович ей уже предложение сделал. Теперь, получается, эта мне сестрой будет. Вот, присматриваю.

Вечеринка затягивается до двенадцатого часа ночи. До каюты идем в обнимку. И чувство абсолютно такое же, как в молодости, когда возвращались с дискотеки в городском парке.

Когда за нами закрывается дверь, прижимаю Танюшу к стене и начинаю раздевать. Заждался уже. Она вырывается и верещит:

— Чемоданы нужно собрать.

— Утром соберешь, — зажимаю ей рот поцелуем.

Она больше не сопротивляется, но начинает меня щекотать с единственной целью — чтобы оторвался и дал сказать.

— Да-ань, — с упреком произносит, когда прерываю поцелуй. — Ты забыл, что багаж надо выставить за дверь каюты до часа ночи?

Точно, забыл.

Ладно, думаю, в два счета соберем. И в постель.

Как бы не так. Керамические магниты и сувенирные бокалы, их у нас оказалось четыре, надо завернуть, чтобы не разбились. Надеялся почти все вещи убрать в Танин чемодан, мой ведь без колеса. Не вышло. Розово-перламутровое чудо оказалось внутри меньше, чем казалось снаружи. Поместились только Танины вещи, пара моей обуви и те самые кружки. К ни го ед. нет

— Тань, все-таки придется новый чемодан покупать, — чешу я в затылке, вспоминая, как намучился с ним, донеся всего лишь от зала выдачи багажа в аэропорту до стоянки автобуса. А сколько нам по Москве ехать. И от вокзала до дома.

— В Милане и купим, — соглашается Таня. Хитро смотрит на меня: — Пригодится еще.

Идет в душ, а я прикрепляю подписанные багажные бирки и выставляю чемоданы за дверь. Когда Таня выходит, тоже отправляюсь умываться.

Возвращаюсь из душа, и вижу: Танюша улеглась в постель, накрылась чуть не до подбородка.

— Ты что, спать собралась?

Забираюсь на кровать, сдергиваю одеяло. Пижаму она убрала в чемодан, поэтому легла в трусиках и майке.

Приподнимает голову, и я, шутя, выбиваю из-под нее подушку. Только силу не рассчитал. Подушка летит на пол, а Таня, посмотрев на меня с укоризной, лезет ее доставать. И как! Надо же до такого додуматься! Встает на четвереньки и тянется за ней.

Та же поза на той же кровати. Маленькие трусики почти ничего не прикрывают. Вид оттопыренной попки за секунду превращает меня в маньяка. Рука непроизвольно поднимается и шлепает по ягодице. Жду возмущенного визга, но Таня молчит. Больше того, замирает в соблазнительной позе. Это… приглашение? Шлепаю по второй сочной половинке. Выдыхает, прогибается в пояснице, подставляясь. Еще?

Ее и правда есть за что наказать. Я ведь едва не потерял ее. Нет, не сегодня в Ватикане. В этой жизни. Молчала и отдалялась. Понимала, что я не признаюсь, боясь ее потерять. Взращивала в себе обиду. И, наконец, решила, что развод — это лучший выход.

На белых округлостях проступает розовый румянец. Они становятся похожи на спелые яблочки. Очень хочется впиться зубами. С трудом возвращаю себя к реальности — сладкий сок из места укуса не потечёт. Со стоном голодного зверя прикусываю губами. И все равно слишком сильно. Таня дергается, хотя терпит, не произносит ни звука.

Обхватываю за талию и заваливаю ее на спину. Все. Достаточно. Теперь только тихие, спокойные игры.

Моя девочка сегодня устала, пусть отдыхает. Стягиваю трусики, задираю майку.

Скольжу языком по груди, задевая встопорщенные соски. Не задерживаюсь надолго, опускаюсь ниже. Там уже жарко, мокро. Ждет меня. Припечатываю поцелуем нижние губки. Облизываю, посасываю. Добираюсь до самого чувствительного местечка. Играю с ним нежно, а потом все настойчивее. Таня прикрывает глаза, часто и неровно дышит. То напрягается, то расслабляется вновь. Когда нажимаю сильнее, начинает дрожать, уворачиваться. Слишком чувствительно. Даю ей немного остыть, и продолжаю нежно, но она тихонько скулит:

— Даня… Не могу… Пожалуйста… Хочу тебя в себе…

Дважды меня просить не нужно. В считанные секунды заполняю ее собой. Она удовлетворенно стонет. Признавалась мне однажды, давно когда-то, что соединиться со мной, почувствовать меня внутри для нее даже важнее, чем получить оргазм. Сегодня, милая, все для тебя. И то, и другое. В ассортименте.

Делаю несколько глубоких выпадов и притормаживаю. Хочу свести ее с ума. Глубоко целую. Пощипываю соски. Таня хватает ртом воздух, впивается коготками в мои плечи. Обхватывает стеночками влагалища. Выгибается дугой. А теперь простые движения. Для самого яркого и глубокого нужны самые простые движения. Моя девочка кричит подо мной, и нет ничего прекраснее этих звуков и содроганий ее тела, телесного удовольствия, к которому я с радостью присоединяюсь.

Глава 37. Пытка поцелуями

Татьяна

Приключения сегодняшнего дня начинаются для меня ночью.

Даня крепко спит, а в мой поверхностный сон