– А что там, черт подери, могло произойти, сама как думаешь?

* * *

– Хочешь, покажу, старушка, а?

– Он ей сказочку на ночь прочел, не так ли, Алекс?

В меня летят файер-боллы язвительных комментариев. Смех стихает, и воздух накаляется агрессией. Эти приживалы думают, что я атакую их кумира, и готовы защищать его. Всего секунду смотрю себе под ноги, на пол. Когда снова поднимаю глаза, то я уже мысленно в невидимой эмоциональной броне. Вокруг меня продолжается вакханалия, но мне уже нет до этого никакого дела.

– Я бы хотела поговорить с вами наедине, Алекс, – говорю я спокойно, – моя дочь очень сильно больна, и я думаю, что случившееся здесь в то воскресенье имеет с ее болезнью прямую связь.

– Хватит, – Алекс встает, он хмурится, всякий след веселья сошел на нет с его лица. Он направляется в угол зала и по пути щелкает пальцами в воздухе.

– Прошу вас, – говорю я, в то время как к нам двигается пара охранников, – мне нужно всего пять минут, я ни в чем вас не обвиняю. Мне надо понять…

Слова застревают в горле, потому что меня начинают оттаскивать от стола, сквозь толпу тел, подальше от Алекса.

– Ей всего пятнадцать! – успеваю выкрикнуть я, пока меня волокут к лестнице. – Она несовершеннолетняя, Алекс!

Люди наверху перестают разговаривать и очень внимательно смотрят на меня. Музыка продолжает греметь, но в зале воцаряется полная тишина. Все смотрят только на меня. Девушка рядом со мной пытается снова шутить: «Посмотри, твоя мамочка снова в ярости!» Какой-то мужчина давится и проливает на себя пиво.

Я перестаю кричать, когда все замолкают.

– Довольно уже! – Я впиваюсь каблуками в ковер для устойчивости и высвобождаю руки из цепкой хватки охранников. – Хватит, я сказала! Я ухожу. Вам нет смысла меня выбрасывать, я уйду сама.

Охранники обмениваются взглядами, потом улыбками.

Толпа передо мной расступается, когда я направляюсь к выходу. Охранник у дверей, с которым я спорила, трогает рукой наушник, открывая мне путь наружу.

– Не приходите больше сюда, – шепчет он мне в спину. Я ничего ему не отвечаю. Вместо этого продолжаю идти, высоко подняв голову, иду по улице и заворачиваю за угол. Только там у меня подгибаются колени, и я съезжаю по двери на землю. Присаживаюсь на ступеньку и прячу лицо в руках. Как все дошло до этого, как? Врать мужу, оказаться высмеянной незнакомцами, унизиться на публике? Что стряслось со Сьюзан Энн Джексон, уважаемой сорокатрехлетней женой политика, – и кто та отчаянная и смешная женщина, которая заняла ее место? Пусть я вышла из «Грейс» с высоко поднятой головой, но я видела (видела!) отвращение и ужас в глазах тех людей. Что же там случилось с тобой, Шарлотта? Было ли тебе так же плохо, как сейчас мне? Провожу рукой по лицу. Или еще хуже?

Сижу и смотрю на свои часы. Уже за полночь. Если не соберусь, то пропущу последний поезд на Брайтон, и Брайан обязательно захочет знать, почему. Медленно встаю на ноги, оправляю платье, вешаю сумочку на плечо и иду по улице вперед, прижимая руку к груди, стараясь себя обхватить поплотнее, чтобы не замерзнуть. Каждые пару минут голосую проезжающему такси, но оно проезжает мимо, не сбавляя скорости. Только в самом конце улицы я вдруг понимаю, что у меня нет ни мысли по поводу того, куда я иду, иду ли вообще в правильном направлении? Оглядываюсь, ищу хоть какие-то опознавательные знаки, но единственное, что могу увидеть, это неоновую вывеску, она расположена между двумя высокими викторианскими зданиями, справа от меня. Я слишком близорука, чтобы разглядеть, что там написано, без очков, но, наверное, там написано «Челси», станция метро. Может, если поспешу, то на метро как раз и доберусь до вокзала? Ко мне подъезжает такси, чуть ослепляя меня фарами, я было выбрасываю руку, но такси не останавливается, исчезает во тьме, и зеленый огонек удаляется куда-то в ночь. Снова смотрю на неоновую вывеску, потирая себя руками. Метро, это должно быть метро…

Бегу быстро, как только можно бежать на таких каблуках по мощенной булыжником улице, стараюсь полностью сфокусироваться на неоновой вывеске. Бегу по тротуару, близко к высоким стенам зданий справа от меня, я уже пробежала половину пути, фонари и машины на шоссе остались позади, остались только их странные тени. Вокруг нет ни домов, ни телевизионных мерцающих экранов и уютных настольных ламп, спрятавшихся за занавесками в окнах. Вместо этого мимо меня проплывают барные витрины, окна столовых и наглухо закрытые жалюзи. Слышу, как где-то рядом покатилась жестяная банка, этот звук заставляет меня подпрыгнуть, я оборачиваюсь, чтобы увидеть, откуда идет звук. В дальнем конце улицы появился человек. Он идет в свете машинных фар, черная фигура с широкими плечами и узкими бедрами, и он идет прямо ко мне. Этот мужчина не просто прогуливается поздно ночью по Лондону, нет. Он старается ускорить шаг, но при этом не хочет привлекать внимания. Жду и надеюсь, что он изменит направление движения и перейдет на другую сторону тротуара, – по крайней мере, мне казалось, что так сделал бы каждый нормальный мужчина, очутившись ночью на улице рядом с одиноко идущей женщиной, чтобы убедить ее, что ей нечего опасаться… но вместо этого мужчина ускоряет шаг. Я смотрю на неоновую вывеску метро. Еще двести метров. Двести метров, и я буду в безопасности. Я сначала иду быстрее и быстрее, потом перехожу на бег. Стук каблуков эхом разносится по улице, цок-цок, цок-цок, цок-цок. Через несколько секунд к этому звуку прибавляется новый: бух-бух, бух-бух, бух-бух. Мужчина бежит за мной. Он догоняет меня. На нем армейская куртка, шапка надвинута на самые глаза, но я все же различаю такую знакомую форму его челюсти. Она у него широкая, с волевым подбородком, раздвоенным ямочкой посередине.

Бегу что есть сил. Холодный ночной воздух обжигает лицо, колышет подол платья, отталкивает меня, мешая двигаться, замедляет, а я продолжаю на пределе возможностей бежать, надеясь, что станция метро уже совсем близко. Женщина в бейсболке и спортивной куртке переходит дорогу в самом конце улицы, и я начинаю кричать, чтобы она меня заметила, прося о помощи, но не могу произнести ни слова. Единственное, что я слышу, это свист собственного дыхания и цокот каблуков по тротуару. Тот, кто бежит за мной, уже совсем близко. Я буквально ощущаю, как расстояние между нами тает, как он сверлит мне спину взглядом, как впивается в затылок. Уже не так далеко, метров сто, может быть…

Нет, только не это!

Мужчина в желтой куртке охранника перекрывает вход в метро, натягивая цепь с одной стороны входа до другой.

Остановитесь!

Стараюсь закричать, сказать, чтобы он меня пропустил, но вот он уже исчез в маленькой боковой дверке и закрывает ее за собой. Я бросаю взгляд на улицу и на шоссе за ней. Я в панике, колени подгибаются, по спине градом льется пот, но я продолжаю бежать. Бегу левее, прямо за женщиной, которую увидела несколько мгновений тому назад, теперь я уже ближе к ней, вижу, что у нее в ушах наушники. Она не смотрит по сторонам. А на другой стороне улицы еще одна женщина – азиатка, в возрасте, она смотрит на меня с любопытством, потом быстро отворачивается, когда я ловлю ее взгляд на бегу. Выбегаю на дорогу, чтобы догнать ее, но мне навстречу мчится машина, и я вынуждена отпрянуть. Вынуждена остановиться.