– Лю-ся… – хрипела я, чувствуя, как ее хватка все ослабевает.

Люся рыдала навзрыд, пытаясь вытянуть меня на крышу. В какой-то момент Антоненко, вконец выбившись из сил, словно обмякла и выпустила мои руки.

Полет в «бездну» занял считаные секунды. Адская боль пронзила все тело. Перед тем как потерять сознание, я слышала все то же монотонное рыдание Люси и крик Никиты. Звезды замельтешили, закружили надо мной. А потом вдруг раскрошились и золотой пыльцой посыпались с неба.

* * *

О том, что Антоненко – дочь Лидии Андреевны, никто из школьников, кроме Оксаны Соболь, не знал. Директриса уже давно была в разводе, и Люся носила фамилию отца. Как оказалось, из-за плохих отношений с матерью Люсьена еще в седьмом классе затаила на меня злобу. Маниакально следила за мной в социальных сетях и была в курсе практически всех событий, которые происходили в моей жизни.

О разводе моих родителей Люся узнала от матери. Расстроенная Лидия Андреевна, после того как я две недели не ходила школу, за ужином рассказала дочери о моей ситуации. И, конечно, именно Люся поделилась этой информацией с Соболь.

Оксана и Люсьена спелись в мае, когда Антоненко заметила, что Соболиха периодически сверлит меня взглядом на переменах каждый раз, когда я общаюсь с Марком. Тогда у Люси и созрел в голове план, как можно мне отомстить, да еще и отвадить от образовательного лагеря. Люся уговорила Лидию Андреевну включить ее в список и горела желанием в лагере отличиться. Правда, боялась, что я снова, сама того не ведая, перетяну одеяло на себя… Что ж, запугать меня не удалось, и в летнюю школу я поехала. А Люся действительно «отличилась».

По плану Антоненко, темные дела она должна была провернуть так, чтобы подозрения падали только на Соболь. Оксане Люся пообещала, что поможет отвадить меня и от Марка, и от лагеря, где рыжая красавица, убрав соперницу, включит все свое обаяние. Для пущей убедительности Антоненко еще и четверку по русскому за год пообещала, рассказав Соболь о маме-директрисе и о своих «связях».

Вдвоем они принялись разрабатывать план, как насолить мне. Люсьена больше выступала в роли кукловода, а Оксана устраивала пакости в виде записок и звонков. Даже в лагере уговорила Кузю подкинуть пауков в нашу палату. «Сделай это просто так, по приколу. Чтоб они поверещали».

Пока Оксана увлеклась слежкой и запугиванием, Люся все больше занималась самокопанием. Она давно хотела устроить что-то шокирующее, чтобы наконец обратить на себя внимание матери. Но не решалась. Сцена у главного корпуса, когда Лидия Андреевна бросилась ко мне с объятиями, стала для Люсьены последней каплей. Уж больно долго Антоненко находилась в гнетущем состоянии наедине со своими черными печальными мыслями. Да еще и Оксана к ней постоянно цеплялась, напоминая о сорвавшейся четверке. Теперь Соболь, в обмен на молчание о Люсиных злодеяниях и родстве, шантажировала Люсьену, требуя повлиять на оценку по русскому языку уже в аттестате.

Люся, поняв, что терять нечего и тайное рано или поздно все равно станет явным, все-таки решила исполнить задуманное. Охваченная отчаянием, страхом и безумием, Антоненко захотела и мне рассказать о своем страшном секрете, чтобы меня тоже потом помучила совесть. Будто во всем, что с ней происходило, и в самом деле была моя вина…

Об этом я узнала от ребят, уже будучи в районной больнице недалеко от нашего лагеря. В нее меня доставили с сотрясением мозга и закрытым переломом голеностопного сустава. По словам врачей, я родилась в рубашке. Последствия от падения с такой высоты могли оказаться куда более плачевными…

После случившегося в лагере началась проверка. По словам Никиты, Люся собиралась все-таки осуществить свой план и сигануть с крыши вслед за мной, но Яровой успел ее остановить. Пока шло разбирательство, ко мне в палату с расспросами приходили незнакомые взрослые люди, прибегал вновь лебезящий директор, в страхе, что мои родители подадут на него в суд. Он даже организовал мне отдельную палату с телевизором и большим окном… А еще приходила Лидия Андреевна, и впервые в жизни мне было неприятно ее видеть. В том, что со мной случилось, я в первую очередь винила ее. Директриса горько плакала, извинялась, говорила, что увозит Люсю с собой в город, чтобы показать врачам… Я молчала. Лидия Андреевна, поняв, что я не горю желанием с ней общаться, быстро ушла.

А вот ребят почему-то пустили ко мне не сразу. Они приехали спустя несколько дней. Однажды утром, открыв глаза, я увидела их взволнованные лица. Они столпились у моей кровати и ждали, когда я проснусь. От зеркала на стене в глаза бил солнечный зайчик, и я, щурясь, не сразу смогла всех разглядеть. На тумбе у изголовья кровати появились фрукты и ваза с полевыми цветами. Неожиданно было здесь увидеть и Марка. Но после того как я узнала, что к истории с Оксаной и Люсей Василевский не имеет никакого отношения, все-таки рада была его видеть. Как выяснилось, в тот вечер после дискотеки Марк поговорил с Оксаной о ее симпатии. Жестко сказал, что между ними не может быть отношений. Соболь ему никогда не нравилась. Кроме того, Василевский делил палату с Кузей, и ему надоели вечные цепляния и страдания одноклассника от ревности.

– Вы так смотрите на меня, будто я уже помирать собралась, – ворчливо проговорила я.

Ребята переглянулись и с облегчением рассмеялись.

– Когда тебя выпишут? – спросила Амелия.

– Не знаю, – честно сказала я. – Но с лонгетой точно до конца лета придется ходить…

– Эти дуры испортили тебе каникулы! – кипятилась Ирка.

– В букете есть луговые колокольчики, – сказал Никита.

От его родной улыбки тут же потеплело на душе. Яровой помнит о моих любимых цветах…

В палате было солнечно и шумно, и внезапно я почувствовала себя десятилетним ребенком. Вспомнила, как валялась зимой с ангиной и ко мне в гости приходили друзья. Мы целый день смотрели мультфильмы и болтали… Сейчас даже не верилось, что в последние пару лет у меня была только Ира. Теперь нас много. Ребята, перебивая друг друга, рассказывали о том, что сейчас происходит в лагере.

– Ирка окончательно и бесповоротно бросила своего Вадика, – сказал довольным голосом Даня.

Мы с Третьяковым многозначительно переглянулись. Можно было выдохнуть с облегчением. Никто больше не будет обижать нашу Ирку. Я была уверена, что Боря более порядочный, чем противный смазливый Вадик. Даня, будто прочитав мои мысли, добавил:

– А с этим Борисом я по-мужски поговорил. Сказал, что в случае чего будет иметь дело со мной.

Ира только закатила глаза:

– Ты уж больно-то в мою личную жизнь не лезь!

Мы все улыбались. Тогда рассерженная Третьякова решила перевести тему:

– А Кузя бросил Оксану!

– Серьезно? – ахнула я. Эта новость меня потрясла. – Неужели у него появилось чувство собственного достоинства?

– Ага, причем сделал это при всех, прикинь? После того как стала известна эта некрасивая история с Люсей, Макс обозвал Соболь самыми нелицеприятными словами, – тараторила Руднева, боясь что-то упустить.