litbaza книги онлайнФэнтезиТайна древлянской княгини - Елизавета Дворецкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 101
Перейти на страницу:

Первую битву ладожане проиграли и оказались заперты в крепости. Но весть о том, что Рерик только ранен, несколько подбодрила ладожан. Старейшины, заранее вместе с родичами перебравшиеся в крепость, приходили к нему – проведать и обсудить, что делать дальше, – но Утушка никого не пустила: дескать, раненый заснул и его нельзя тревожить. И вид она при этом имела столь решительный, что Селинег, Синеберн, Добробой и Радобож не посмели спорить с молодой женщиной.

– Сходи ты посмотри, как он там, – предложил Витонег Предславе, своей племяннице. – Живой еще? А то как же мы совсем без князя будем?

– Надо совет собирать, к этим посылать! – Радобож, с перевязанной рукой, кивнул в сторону Ладожки. – Не сидеть же здесь, пока воевода Велем не вернется!

На самом деле Рерик не спал. Он был очень слаб, рана болела, но не от этой боли и не от усталости битвы немолодой вождь чувствовал себя почти мертвым. Перед глазами у него стоял взгляд человека, который нанес ему эту рану, – прямой, твердый, равнодушный и холодный. Хельги прекрасно знал, кто перед ним. И бестрепетной рукой намеревался всадить копье в сердце своего отца, глядя ему в глаза. Он так и стоял перед мысленным взором Рерика – среднего роста, крепкий, в кожаной рубахе с неровным подолом. Его лицо было прикрыто шлемом с полумаской, позволявшей увидеть только небольшую рыжеватую бородку и эти холодные глаза – как две стеклянные серо-зеленые бусины. Теперь Рерик вспомнил, что Хельги унаследовал эти глаза от матери. Таким он узнал наконец своего младшего сына, о котором почти не думал около пятнадцати лет. И хотя Рерик осознавал, что лежит в собственном доме, что от врага его отделяют крепкие стены, построенные под его собственным руководством – покоя не было ни на миг, ему все время казалось, что безжалостный мститель, его родной сын, где-то совсем рядом, на расстоянии протянутой руки. Вернее, копейного древка. Закрывая глаза, Рерик снова видел перед собой этот безжалостный взгляд. И знал: Хельги придет снова. Он не удовольствуется достигнутым, не станет мириться с отцом, которому нанес тяжелую рану. Его успокоит только смерть Рерика. И Рерик не чувствовал в себе сил противиться судьбе. Один его сын убит, а второй желает ему смерти – на что он может опереться? Именно сейчас, когда близилась старость, он вдруг остался безо всякой поддержки и лежал, как подрубленное дерево, еще живое, но уже сохнущее и готовое увянуть.

А в его гриде, помещении для гостей и дружины, стоял неумолчный гул, временами переходящий в крик и горячий спор. Здесь было не протолкнуться: здоровые и раненые, ладожские старейшины, ярловы хирдманы и торговые гости сидели на скамьях и на полу, ожидая неизвестно чего и обсуждая, как теперь быть. Предлагали снова послать за помощью на юг, в Словенск; надеялись на возвращение воеводы Велема, но понимали, что он едва ли успеет: Словенск ведь далеко, а враг близко, за мостом. От этого казалось, что и сам белый свет, мир живых, кончается за Ладожкой, что знакомая река, давшая основание вику Альдейгье, вдруг превратилась в Забыть-реку, границу мира мертвых, в котором правит он – Змей-С-Моря, Ящер, Кощный Владыка, Нидхёгг.

Предслава с несколькими женщинами сидела здесь же, в углу. Изо всех сил стиснув руки на коленях, она тем не менее дрожала, как в ознобе, хоть и накинула на влажные рубахи толстый шерстяной плащ. Острее всех она ощущала, как близко подошел ее давний неприятель, Зверь Забыть-реки. Он ждет за дверью, стоит у порога; он исполнил обещание и явился за ней сюда. Явился в новом облике и ясно показал, что от него не избавиться обычным путем. Предсказание, сделанное Гневашей, теперь казалось непреложным. Вот-вот люди скажут, что Змею-С-Моря надо отдать ее, Предславу, и тем выкупить мир для всех остальных.

Бабка Велерада сидела здесь же, низко согнувшись и свесив голову над коленями; она молчала, но иногда поднимала лицо, и из ее глаз, черных в полутьме, на Предславу тоже смотрела бездна. После смерти Милорады ее младшая сестра как-то быстро одряхлела, стала заговариваться и плохо соображать; родичи ждали, что скоро и последняя из трех дочерей Радогневы Любшанки отправится вслед за сестрами к дедам. А Предславе двоюродная бабка сейчас казалась воплощением самой Ладоги: старой, измученной потерями, обреченной на все новые войны, смерти, пожары. Змей-С-Моря приходил, когда Велерада была юной невестой, Девой Альдогой; и вот она вырастила детей и внуков, состарилась и одряхлела, а вечный враг опять явился, такой же сильный и безжалостный. Будет ли этому конец? Или и юные внучки Велерады покроются морщинами и поседеют в тени его черных крыльев, заслоняющих солнце?

– Ну что, тянуть нечего, сегодня надо идти! – вдруг раздался прямо над головой Предславы голос Добробоя.

Сильно вздрогнув, она вскинула глаза: уже? Она хотела встать, чувствуя, как внутри разливается ледяная пустота, но увидела, что старейшина смотрит не на нее, а на Утушку.

– Не раздумала сходить со стрыем своим повидаться? – продолжал Добробой.

Вид у него был угрюмый: мало кому из мужчин понравится посылать вперед себя женщину-молодуху, но другого выхода, похоже, не было. Не только Предслава – все в Ладоге не могли отделаться от мысли, что в облике Хельги сына Сванрад к ним пришел сам Ящер.

– Н-нет, – подавляя дрожь, но твердо ответила Утушка и поднялась. – я пойду. Сейчас?

– Надо идти, пока не стемнело. – К ним приблизился Селинег. – А то ведь завтра на заре на приступ может пойти… Упредить надо.

– Может, не пойдешь? – К Утушке шагнула Ведома и взяла ее за руку. – Куда тебе, такой молоденькой! Уж коли мужики боятся и бабам идти, так нас бы послали, старых! Мы свое отжили, а тебе еще бы жить да жить, де…

Она хотела сказать, «детушек растить», но вспомнила, что Утушка, скорее всего, уже овдовела, но даже не видела тела мужа, чтобы оплакать свою участь и похоронить его. И если Братилы действительно нет в живых, то какие уж тут детушки?

– Нет, мне надо идти! – ответила Утушка. – Муж мой… А вдруг он там? Вдруг он у них? Или хотя бы буду знать… Не держи меня, мать. я пойду. Он мне родич кровный. Если он… Если послушает кого, то только меня. Мне надо идти.

Было видно, что она убеждает сама себя, разрываясь между вполне оправданным страхом и такой же очевидной необходимостью – выйти за стены крепости, за реку, в стан новоявленного дракона…

– Тогда да пребудет с тобой мать наша Макошь и чуры! – Ведома сделала над ней благословляющий знак. Его повторили за ней стоявшие по бокам ее сестры, Льдиса и Олова. – Да укроют тебя боги от всякого зла, да наделит тебя силой земля наша родная…

И вот ворота крепости открылись и на пологий спуск ступили несколько женщин. Дождь еще продолжался, хотя и поутих, перейдя в мелкую морось. Первой шла Утушка, а за ней Велерада и ее дочь Олова. Старуха была одета в белую вздевалку, две молодые женщины – в более яркие наряды, расшитые красной нитью и отделанные полосками шелка – красного, желтого, зеленого. Серебряные украшения и пестрые бусы – стеклянные, сердоликовые, хрустальные – тоже давали знать об их высоком положении.

Появление этой троицы не осталось незамеченным. К тому времени как они прошли пару сотен шагов, отделявших ворота крепости от моста через Ладожку, на той стороне уже собралась целая толпа. Послышался изумленный гул: вероятно, урмане ждали, что к ним явится посольство, но вот что оно состояло из одних женщин – этого никто предвидеть не мог.

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?