Следующий визит Лефарж нанес в отель «Максимилиан». Это было внушительных размеров современное здание, занимавшее целый квартал на бульваре Ватерлоо неподалеку от Пор-Луиз. Обходительный сотрудник службы размещения вызвался помочь.

– Я собирался встретиться здесь с вашим постояльцем мсье Буараком, – сказал Лефарж. – Не могли бы вы проверить, у себя ли он в номере в данный момент?

– Мсье Буарак? – с сомнением переспросил клерк. – Не думаю, что у нас сейчас проживает постоялец с такой фамилией. – Он перелистал лежавшую на стойке книгу регистрации. – Нет, мсье. По всей вероятности, он еще к нам не приехал.

Лефарж достал фотографию:

– Это он. Мсье Рауль Буарак из Парижа.

– Ах, ну конечно, – кивнул работник отеля. – Мне знаком этот джентльмен. Он часто останавливался у нас, но сейчас его здесь нет.

Детектив принялся просматривать страницы своей записной книжки, словно что-то в ней искал.

– Надеюсь, я не ошибся с датой, – сказал он. – Быть может, мсье Буарак все же проживал в вашем отеле недавно?

– Он действительно побывал у нас на прошлой неделе. Провел всего одну ночь.

Лефарж всем своим видом изобразил досаду.

– Значит, я все перепутал и разминулся с ним! – воскликнул он. – Уверен, что перепутал дату. Не могли бы вы сказать, когда именно он провел у вас ночь?

– Разумеется, мсье, – клерк снова просмотрел записи. – Он прибыл к нам вечером в среду тридцать первого марта.

– Тогда я совершенно точно напутал с датой. Ну разве не обидно? – Сыщик некоторое время постоял в задумчивости. – А он случайно не упоминал моего имени? Паскаль. Жюль Паскаль?

Клерк покачал головой:

– При мне не упоминал, мсье.

Лефарж продолжал бормотать:

– Он, наверное, как раз прибыл тогда из Парижа.

Потом вновь обратился к клерку:

– Не припомните, в котором часу он занял номер?

– Помню, и очень хорошо. Он появился достаточно поздно. Как я полагаю, около одиннадцати часов.

– Рискованно приезжать в гостиницу в такое время, верно? У вас вполне могло не оказаться свободных комнат.

– Но комнату он заказал загодя. Ранее тем вечером он позвонил нам из ресторана на бульваре Анспах и уведомил о своем намерении остановиться у нас.

– Он звонил до пяти часов вечера? Моя с ним встреча была назначена на пять.

– Нет, не так рано. Звонок поступил в половине восьмого или даже в восемь часов. Точнее сказать не могу.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Не хотел бы отнимать у вас слишком много времени, но если я напишу ему записку и он появится у вас вновь, не сочтите за труд передать ее. Буду весьма вам за это благодарен.

Лефарж часто проявлял в своей профессии подлинный артистизм. И если выдавал себя за другого человека, то играл роль до конца со всей тщательностью, соблюдая необходимые детали поведения избранного персонажа. А потому, изменив почерк, он написал мсье Буараку послание с сожалениями о пропущенной встрече, объяснив суть мнимого дела, которое хотел обсудить. Внизу поставил витиеватую подпись: Жюль Паскаль. Передав листок клерку, он покинул вестибюль отеля.

Пока он неспешно шел по бульвару Ватерлоо в сторону старой части города, часы на одной из башен пробили шесть. Лефарж завершил свою миссию, он чувствовал усталость, но и полнейшее удовлетворение собой и проделанной работой. Он решил отдохнуть час-другой в кресле ближайшего синематографа, чтобы позже поужинать и сесть в полуночный экспресс на Париж.

Коротая время за чашкой кофе в тихом углу большого ресторана на бульваре дю Нор, сыщик еще раз проанализировал показания мсье Буарака, мысленно отмечая те пункты, которые удалось подвергнуть проверке. В субботу вечером мадам Буарак исчезла. В воскресенье днем и вечером мсье Буарак находился дома. Понедельник провел на работе, но вечером снова вернулся домой. В тот же вечер понедельника он распаковал бочку и достал из нее скульптурную группу. Утром во вторник был на работе, но ушел с завода между девятью часами и половиной десятого. Приблизительно в 13.30 того же дня он обедал в Шарантоне, а вскоре после 14.30 позвонил Франсуа и в свою контору. Франсуа доставил его дорожную сумку на Северный вокзал около 15.30. Буарак забрал ее из камеры хранения, но привез обратно по возвращении из Бельгии. В среду он позвонил в отель «Максимилиан» между 19.30 и 20.00, после чего провел там ночь. На следующий день он вернулся в Париж, добравшись до дома вечером. Кроме того, подтвердились и некоторые другие аспекты дела. Его брат действительно жил в окрестностях Мехелена, а в упомянутую среду его дом стоял под замком, покинутый хозяевами. Оперу Берлиоза «Троянцы» давали именно в тот вечер, который Буарак указал.

Все это были неоспоримые факты, подтвержденные и не вызывавшие больше вопросов. Затем Лефарж заставил себя прокрутить в голове те моменты из показаний Буарака, которые проверить не удалось.

Он не знал, например, действительно ли тот совершил прогулку по Венсенскому лесу перед обедом в Шарантоне, как и поход вдоль Сены после обеда. Никто не смог подтвердить, что он ужинал в одном из кафе близ площади Бастилии. Не существовало доказательств его поездки в Мехелен и попытки навестить дом брата. Ни один свидетель не видел его во время спектакля в брюссельском оперном театре.

Но после продолжительных размышлений Лефарж пришел к заключению, что эти пункты показаний Буарака с трудом подлежали проверке. Более того, он находил их не столь уж существенными для хода расследования. Самое важное – присутствие Буарака в Шарантоне и главное в Брюсселе – детектив установил безоговорочно. Отсюда неизбежный вывод, что и все остальные показания Буарака следовало считать правдивыми. В таком случае Буарак не мог быть виновен в убийстве. А если вина лежала не на нем, то… Тучи сгущались над головой мсье Феликса.

На следующий день Лефарж подробно отчитался в Сюрте перед мсье Шове.

Когда Бернли расстался с Лефаржем на пирсе в Булони, у него возникло тягостное чувство, словно он только что потерял давнего и проверенного друга. Ведь француз с добродушным и веселым нравом не просто сделал пребывание Бернли в Париже приятным – его профессиональные навыки, наблюдательность, рассудительность и опыт оказались неоценимыми для ведения столь сложного расследования.

И как стремительно продвигалось вперед дело! Бернли не мог припомнить другого случая в своей обширной практике, когда удавалось получить такой большой объем информации в столь сжатые сроки. И хотя его работа была еще не завершена, возникало предчувствие, что развязка теперь близка.

Без приключений переплыв на пароме пролив и добравшись до Фолкстоуна, Бернли сразу же обратился в местный полицейский участок. Там он встретился с констеблем, дежурившим в гавани, когда туда прибыл «Па-де-Кале» в интересовавшее их воскресенье. Но беседа с ним не дала никаких результатов. Полицейский не заметил людей, подходивших под описание внешности Феликса и мадам Буарак.