– Женская интуиция. А она просто хотела его спасти. Али…

* * *

На Артеме Амира ждало известие, что Али будет в условленном месте завтра. Один, как и требовали бандиты.

– Вот завтра у него все и спросишь сам.

* * *

В это же время в чайхану, ту самую, что на рынке, пришел необычный посетитель. Необычной, впрочем, в нем была лишь одежда: выцветшая, запыленная, она представляла собой смесь современного камуфляжа и наряда средневековых всадников. Впечатление усиливал платок, укрывавший голову незнакомца наподобие чалмы. Мужчина кивнул Тимуру, тот вежливо поздоровался в ответ. Через несколько минут на столе появились чай и сладости. А еще через некоторое время за столик подсел неприметный мужичок. Или, наоборот, приметный? Дело в том, что был он карликом. Да-да, самым настоящим карликом. С маленькими ножками, такими же маленькими ручками, но вполне нормальным туловищем и большой головой.

– Тот, кто тебя интересует, будет завтра в старом порту.

Голос у мужичонки оказался писклявым.

– Скажи, зачем ты делаешь это?

Карлик словно не услышал вопроса, положил в карман мешочек с монетами и растворился среди базарных рядов.

* * *

Сложнее всего было попрощаться с Мехри. Али прекрасно понимал, что живым ему из этого похода, скорее всего, не вернуться. Но жена ни о чем не должна была догадаться. Вообще ни о чем! Он идет за Зухрой, и все!

– Али, а может, не надо тебе ходить? Ее же и без тебя перевезти могут? Нет?

– Мехри, ну о чем ты говоришь? Она может испугаться чужих людей, мало ли что, вдруг это бандиты?

– Я беспокоюсь.

– Все будет хорошо, дорогая. Туда и обратно, вы с Наргиз даже соскучиться не успеете.

Он успокаивал жену, а самому хотелось выть! Неужели ему больше не придется их увидеть? И сын… Он так мечтал о мальчике, продолжателе рода. Всего этого теперь не будет.

Слишком высокую цену пришлось заплатить за минутное любопытство. Где же он допустил ошибку и за что Аллах наказал его? Или это вовсе не Всевышний указывал ему путь в тот злополучный день?

За все надо платить. И если придется, то даже жизнью.

Холодный камень стен, бесконечность узких крутых ступенек, уходящих вверх… Эл наверняка там, у себя. Но Али не пойдет к нему, они уже попрощались, сказав друг другу все, что говорят в этих случаях. Слова больше не нужны, теперь пришла пора действовать.

Они ускакали, когда солнце еще не взошло: Мехри спала, и Али не стал беспокоить жену.

* * *

Вадим ждал его.

– Прости, Алишка. Надо было сразу тогда людей отправлять. Я виноват.

– Вадя, отстань. Кашу заварил я, я виноват, мне и расхлебывать.

– Ты что, предлагаешь мне самоустраниться?!

– Я прошу тебя не лезть. Прошу. Пожалуйста. Они поставили условие, и если что, просто убьют Зухру. А я этого не хочу.

– Они убьют тебя.

– Не дождетесь, – Али усмехнулся. – Взяли моду меня хоронить.

– Ты не понимаешь, насколько все это серьезно.

– Вадя, я, конечно, далек от всего этого, и адреналинового голода у меня никогда не было. Жена, дочка, кафе – вот и все, что мне в жизни надо, что радует меня. Дом – работа – дом. Все. Но я не инфантильный идиот и, в конце концов, я должен отвечать за свои действия. Хотя бы попробовать сделать это.

– Ну и черт с тобой! Поступай как хочешь. Но если ты думаешь, что я просто так буду смотреть, как убивают моего друга, то ты настоящий дурак. Все, топай отсюда, видеть тебя не хочу! Да по станции не болтайся, спать ляжешь, где и в прошлый раз. А у меня дела. Адье!

Вадим был в бешенстве. Откуда берутся такие дебилы? Или помогать бросаются тогда, когда надо сидеть и не вякать, или вот так, как сейчас этот… Не хотят видеть и понимать очевидного. Что ж, придется принимать меры на свой страх и риск.

* * *

– И чем я обязан визиту самого Папы?

Удивлению Боброва не было предела – зачастили к нему гости в последние сутки.

– Ты забыл добавить – неожиданному визиту. Чаем напоишь?

– Может, пообедаешь со мной?

– С чего такое гостеприимство?

Вопрос был закономерным: глава баиловцев и лидер воровской общины просто не могли быть друзьями. И не были. Даже не приятельствовали. Скорее, держали по отношению друг к другу нейтралитет. Мирное сосуществование, когда каждый из них рассматривал другого как неизбежное зло, с которым приходится жить под одной крышей. А тут…

– Часом, не отравить меня задумал? – Папа хохотнул.

– Да как раз есть собирался, позавтракать не дали, а на голодный желудок серьезные дела не делаются. Голова уже не варит. Ты же по пустякам не будешь беспокоить?

– Не буду, конечно. Но, чур, с меня стол. Долг платежом красен.

– Это уж как выйдет.

С едой управились быстро. Вадим отметил, что она была более чем скромная, хотя и сытная. Да, не шиковал главный полицмейстер, уж по каким причинам – сказать сложно, но не шиковал. Зато чай оказался отменным. Интересно, что там за травки такие?

– Вот теперь я и послушать тебя готов. Что случилось-то? Ваших вроде никого в последнее время не прихватывали.

– Стараемся. Да и не пришел бы я за них хлопотать, ты мой принцип знаешь?

– Ну-ка, ну-ка, просвети.

– Не за то цыган цыганенка бил, что тот воровал, а за то бил, что попался.

Бобер расхохотался.

– Забавно, знаешь. И что тогда?

На самом деле Бобров уже догадался или почти догадался, зачем к нему пожаловал Папа. Другой причины просто не могло быть. Не вырисовывалась.

– Есть у меня дружок старинный, Али Бабаев.

– «Жемчужина»?

– Она самая. И попал он в нехорошую историю…

Папа в подробностях, насколько знал сам, обрисовал проблему, впрочем, уже вот как несколько часов Бобру хорошо известную.

– Понимаешь, я себя виноватым чувствую. Нюх потерял. Да и выпили мы тогда изрядно за встречу. Его-то девчонок я сразу к себе перетащил, а с братовой женой замешкался, послал за ней только утром. А там – уже никого. Самому мне с этими отморозками не справиться, мы народ мирный, мокрушников не жалуем. Вот и пришлось идти к тебе на поклон. Проси что хочешь, только выручай.

– «Проси что хочешь». Что с тебя возьмешь-то? Слово, что твои архаровцы воровать перестанут? Так ты меня за дурачка не держи, я же понимаю, что жить им на что-то надо, семьи кормить опять же. Иначе давно бы вашу воровскую малину сраной метлой вымел.

– Так что, откажешь?

– Я это говорил? Помогу. Только два условия. Первое – сидеть и не дергаться, на место встречи не соваться.