– Огонь сначала погас, мы поехали, а потом он загорелся опять… Спереди, сзади… Еще песок посыпался, будто бы засасывало нас, колеса в ямы угодили. И вдруг как рванет. Дальше не помню, очнулся уже в баркасе.

Максуд закашлялся, и опять с кровью.

Кьяра налила в стакан воды.

– Пей!

И, обращаясь к Амиру:

– Ему нужен врач.

– Да пусть он лучше сдохнет! – Амир с яростью пнул стул, стоящий рядом с ним.

– Бясти! Амир! – Кьяра не выдержала, тоже перешла на крик. – Остынь! Не все так плохо. На Наргине у нас жена этого Кярима… Думаю, даже уверена, этот Али захочет ее спасти.

Максуд сжался: если Кьяра знает, сколько времени женщина просидела на Наргине, и скажет об этом Амиру, ему конец.

Но Кьяра промолчала.

Амир подошел вплотную к заму, встряхнул его за остатки воротника.

– Если ты, гнида, опять все провалишь… Я лично вздерну тебя на берегу. Слышишь, Максуд?!

– Слышу, – зло ответил мужчина.

– И отмойся, а то шашлыком сгоревшим несет.

Максуд ушел.

– Долго не протянет, легкие обожжены. В больницу, как я поняла, ты его не отпустишь.

– Перетопчется. Нет, я этого так не оставлю! Этот Фахретддин, или как там его, еще умоется кровавыми слезами!

Амир нервно ходил по кабинету, садился и снова вскакивал.

– Успокойся уже, Амир. – Кьяра взяла мужа за руку. – Про месть мы подумаем потом, сейчас с одним делом закончить надо. Пиши записку для Али. Вызовем его в порт – его жизнь в обмен на жизнь женщины.

– А вдруг не придет?

– Придет. А если нет, то тогда и будем думать, что делать. Но он явится, поверь мне. Пока давай поговорим с женщиной. Может, она все-таки знает что-то?

– Что она может знать?! Мы тратим время впустую и теряем людей.

– У нас есть время, дней пять. Пиши записку, назначай встречу…

* * *

– Самир, найди мне Али.

Друзья не виделись с тех самых пор, как Эльчин отдал приказ сжечь бандитов. Али несколько раз пытался пробиться к Элу, но безуспешно. И вот теперь тот сам позвал его.

– Привет, друг.

– Здравствуй, Учитель.

Они оба не знали, как продолжить разговор. Наконец, затянувшееся молчание прервал Эл.

– Ты совсем уже наш стал, учителем меня назвал.

– Скажи… А-а… Эл, Амир же тебе не простит этого!

– А что мне было делать? Так я выиграл немного времени. Война не закончена, и сдаваться я не собираюсь. Но я не за этим тебя позвал. На, держи, – Эльчин протянул другу клочок бумаги.

– Ты сам читал это? – Али стоял бледный, руки у него дрожали.

– Читал.

– Значит, Вадя не успел.

– Пойдешь?

– Пойду. Один, как они и требуют. Будь что будет, но я не хочу больше смертей.

– Не ты же всех их убивал.

– Я выпустил джинна. И мне его загонять обратно.

– Провожатого я дам, до метро доберетесь. Мой совет – иди сразу к Вадиму.

– Так больше и некуда.

– Прощай, друг.

– Прощай!

Максуд понимал, что шансов выжить у него пятьдесят на пятьдесят. Обожженные лицо и руки – это, по сути, ерунда. Конечно, все это болезненно, но ничто по сравнению с той болью, что была внутри. Сильнее всего мучил кашель, в груди булькало, но отхаркивалось с трудом. И с кровью. Вдобавок поднялась температура – мужчина горел, словно так и не вышел из того страшного пожара. На острове не было врача, только фельдшер, если так можно было назвать одного из бойцов, прошедшего специальное обучение. Вылечить простуду, перевязать рану, сделать укол – вот и все его умения. А если что посерьезнее, то у «артемовцев» на материке был свой, прикормленный доктор.

Но о том, чтобы отправить к нему Максуда, не могло быть и речи, и вовсе не потому, что Амир запретил. У атамана был бешеный нрав, но никто бы не смог обвинить его в отсутствии здравого смысла. Слухи о случившемся у огнепоклонников уже взорвали все метро, и меньше всего доктор хотел быть обвиненным в помощи бандитам – тут никакие отговорки про клятву Гиппократа не помогут. Поэтому лечили Максуда дистанционно. Где-то дней через пять стало ясно, что кризис миновал и температура немного спала.

* * *

– Сегодня пятый день, пора бы и весточку от нашего Алибабы получить.

Хуже всего ждать и догонять. Амир пытался выключить мозги, изводил себя до седьмого пота в качалке, даже пробовал читать, но дни тянулись слишком медленно. В придачу ко всему его вновь стали изводить ночные кошмары. Погибшие друзья оживали в видениях, звали к себе. Ноющая в груди тоска по ушедшим опустошала его душу изнутри.

Кьяра прекрасно видела состояние мужа, но чем она могла помочь? Единственное, попытаться его чем-то занять. Хотя бы поговорить с этой женщиной, Зухрой.

– Нет. Что она может знать? Мне нужна крыса, а ее знает только Али! Что мне тратить время на эту шлюху? Все равно ей один конец.

– Как я поняла, никакого обмена и не будет?

– Кьяра, девочка моя, ты о чем? – Амир рассмеялся. – Столько лет знаешь меня, и вдруг решила, что я оставлю хоть одного свидетеля?

Женщина промолчала. Еще совсем недавно она бы полностью поддержала мужа, но сейчас что-то в ней изменилось… Жизнь, которая была в ней, совсем еще крохотная, не принимала, отрицала даже мысль о смерти.

– Как там наш Максуд?

– Уже лучше, думаю, выкарабкается.

– Поскорее бы. Надоело все одному тащить.

– А ты не думал, что за всем этим именно он и стоит? Почему бы нет? Он в авторитете, с ним считаются. И, – Кьяра помолчала, подбирая слова, – Амир, мне кажется, бойцы его любят. А тебя… Тебя – боятся.

– Да и хрен с ним. Боятся – отлично. Мне их любовь без надобности. Мне твоей хватает. Ты же любишь меня?

Амир привлек жену к себе, игриво погладил по спине. Но женщина отстранилась.

– Люблю. Ты же знаешь, как я люблю тебя, муж мой. Иначе и не завела бы этого разговора.

– Чего ты хочешь?

Амир начинал злиться. Он не хотел сейчас думать о проблемах, а ему навязывают совершенно ненужный разговор. И кто? Жена, любимая женщина!

– Я рассуждаю. Мне тоже хочется побыстрее закончить со всем этим.

– Да засунь ты эти свои рассуждения знаешь куда? Думаешь, я не вижу, что Максуд позволяет себе лишнее? Что у него есть своя «гвардия»? Что на правила плюет? Да только мне по барабану. И как он с этой сворой управляется, тоже – по барабану. Надо, я его сам на место поставлю! Надо – застрелю! Если крыса он – сам с живого кожу спущу! Но пока он мне нужен, нет никого на его место. И разговор закончили. Иди лучше ко мне.