– А мы скупили весь товар в отделе носков.

– Да, вижу.

– Запаса носков Скотту хватает всего на неделю, вы же знаете, какие они в этом возрасте… – Лорел испуганно осеклась. – То есть… в смысле…

– Да уж, на них не напасешься, – сказал Мэйкон. Ему было неловко за нее, и сперва он даже обрадовался, увидев за ее спиной еще одно знакомое лицо. И лишь потом сообразил, кто это. Его теща. – Ох ты! – И как теперь к ней обращаться? Мама Сайди или миссис Сайди? Поди знай.

К счастью, Лорел Кэнфилд была с ней знакома.

– Ой, Пола Сайди! – воскликнула она. – Мы с вами не виделись с прошлогоднего чемпионата по скачкам.

– Я была в отъезде, – сказала миссис Сайди. Она взглянула на зятя, и веки ее приспустились, точно занавеси. – Здравствуй, Мэйкон.

– Как поживаете? – ответил Мэйкон, разглядывая эту идеально ухоженную даму с голубыми волосами, одетую в отменно сшитые слаксы и водолазку. Раньше он боялся, что к старости Сара тоже превратится в этакую черепаху под панцирем, но сейчас тещина выправка его восхитила. – Чудесно выглядите.

– Благодарю. – Миссис Сайди коснулась прически. – А ты, видимо, обновляешь свой гардероб?

– О, Мэйкон помогает приятелю! – пропела Лорел Кэнфилд, вдруг невероятно оживившись. Мэйкон заподозрил, что она только сейчас вспомнила, кем ему доводится миссис Сайди. Лорел посмотрела на кабинку. Под дверцей виднелись Александровы ноги в носках. Затем один носок исчез, вступив в поток синей джинсовой ткани. – Одеть мальчиков такая морока, правда?

– Не ведаю, – сказала миссис Сайди. – У меня их никогда не было. Я пришла за джинсовой юбкой.

– Ой, знаете, вон там предлагают юбки…

– Что за приятель, которому ты помогаешь? – спросила миссис Сайди.

Мэйкон не знал, что ответить. Он глянул на кабинку. Хоть бы Александр остался там навеки! Как объяснить присутствие этого сморчка, этого недоразумения, которое в подметки не годится нормальному мальчишке?

Как назло, именно сейчас Александр и появился.

Великоватая футболка чуть сползла с его плеча, как будто он только что выбрался из кучи-малы, джинсы были подобающе мешковаты. За последние недели лицо его как-то незаметно округлилось, а волосы, которые теперь Мэйкон стриг сам, утратили ежовую колючесть, но обрели густоту и шелковистость.

– Я выгляжу классно! – заявил Александр.

Мэйкон посмотрел на собеседниц:

– Вообще-то одевать мальчишек – большое удовольствие.

Если спокойно спишь в чужом доме, нет ничего более умиротворяющего, чем шорох дождя. Сквозь сон Мэйкон слышал тихий перестук капель по крыше, слышал, как Мюриэл встала и закрыла окно. На секунду он разлепил веки, и ее стройная размытая фигура в просторной белой сорочке из комиссионки проскользнула перед взором, точно свет фар по потолку. Мюриэл затворила окно, комнату обволокло тишиной, и Мэйкон вновь провалился в сон.

Но утром первой явилась мысль: «Ой-ой-ой, дождь! А ведь нынче Розина свадьба!»

Стараясь не разбудить Мюриэл, Мэйкон встал и глянул в окно. Небо чистое, но тусклое, цвета устричной раковины. Нехороший знак. Чахлый кизил роняет капли со всех веток с набухшими почками. Старый штабель из досочных обрезков на дворе мистера Батлера прибавил в густой серости.

Мэйкон сошел вниз и на цыпочках пробрался через гостиную, где в ворохе одеял похрапывала Клэр. Сварил кофе и по кухонному телефону позвонил Розе. Та ответила моментально, словно проснулась давно.

– Свадьба переносится в помещение? – спросил Мэйкон.

– Слишком много гостей, все не войдут.

– Да? А сколько человек вы пригласили?

– Всех знакомых.

– Мать честная!

– Ничего, погода разгуляется.

– Трава-то мокрая!

– Надень галоши, – сказала Роза. И повесила трубку.

С тех пор как сошлась с Джулианом, подумал Мэйкон, она стала беспечной. И дерзкой. И неглубокой.

Насчет погоды Роза оказалась права: к полудню проглянуло бледное солнышко. Мюриэл решила, что можно надеть платье с коротким рукавом, как и задумывалось, и лучше, пожалуй, еще накинуть шаль на плечи. Она хотела, чтобы Александр был в своем костюме-тройке, но тот взбунтовался, а Мэйкон его поддержал.

– Джинсы и белая рубашка, – сказал он. – Лучше некуда.

– Ладно, как скажешь.

Последнее время Мюриэл уступала в том, что касалось Александра: наконец-то согласилась на кроссовки и перестала надзирать за его диетой. Вопреки ее предсказаниям, у Александра не развилось плоскостопие и он не покрылся жуткой экземой. В худшем случае иногда появлялась легкая сыпь.

Свадьба начиналась в три часа. Около половины третьего они смущенно проследовали к машине Мэйкона. Была суббота, и больше никто из соседей так не вырядился. Мистер Батлер с молотком и мешочком гвоздей стоял на стремянке, Рэйф Дэггет разбирал на части фургон. На тротуаре индианка расстелила лоснившийся от старости ковер, из шланга его облила, а затем приподняла подол сари и стала на нем топтаться, вздымая фонтанчики брызг. Все встречные машины изнывали под тяжким бременем матрасов и мебели для патио, смахивая на муравьев, что спешат домой с поклажей, в четыре раза их крупнее.

– Наверное, я буду шафером, – сказал Мэйкон, выехав со двора.

– Ты ничего не говорил!

– А Чарлз передаст невесту жениху.

– Все, значит, по-настоящему, не абы как, – сказала Мюриэл.

– Роза этого хотела.

– А я бы все сделала по-другому. – Мюриэл обернулась к Александру: – Хватит пинать мое сиденье. Достал уже. – Она села прямо. – Знаешь, как я поступила бы, если б выходила замуж? Никому ничего не сказала бы. Как будто я уж сто лет замужем. Быстренько расписалась бы у мирового и вела бы себя, словно ничего не произошло, словно все как раньше.

– У Розы это впервые, – напомнил Мэйкон.

– Да все равно люди скажут: долго же она собиралась. Я прям слышу, как моя мать это говорит: долго же ты раскачивалась, я уж думала, никогда не соберешься. Вот так она бы и сказала. Если б я вдруг вышла замуж.

Мэйкон остановился на светофоре.

– Если б вдруг надумала выйти, – сказала Мюриэл.

Мэйкон глянул на ее раскрасневшееся лицо и подивился, насколько она привлекательна в этой яркой шали и туфлях-шпильках с узкими блестящими ремешками. Он бы не смог объяснить, почему охваченные ремешками лодыжки так соблазнительны.

Приехали на место, и первой, кого они встретили, была Алиша. Мэйкон как-то не подумал, что Роза пригласит мать на свадьбу, и когда та открыла входную дверь, то не сразу ее узнал. Да и выглядела она совсем по-другому: волосы выкрашены в темно-красный цвет, длинный белый кафтан, отороченный яркими атласными лентами, левая рука унизана металлическими браслетами, звякнувшими и съехавшими к локтю, когда Алиша обняла сына.