– Бекка ещё не приехала, подожди в кабинете.

Не спешу ураганом ворваться в кабинет, наоборот, на этот раз предпочитаю оставаться в коридоре. Не уверен, что поддамся тонкости и ранимости души, вспоминая моменты, что произошли в его стенах, но и не до конца уверен в том, что будет плевать. Я знаю, что не плевать, с этим чувством живу не первый день от знакомства с ней. Вытаскиваю телефон и набираю номер Патрика, который сейчас должен волочиться на обед. Не в моей прерогативе сверлить взглядом стену и топтаться в пороге.

– Соскучился, мой малыш? – чувствую через динамик его ухмылку, и отвечаю своей.

– Бессонные ночи с мыслями и фантазиями дают о себе знать.

– Что я там делаю?

– Отсутствуешь.

– Это так заводит, – смеётся он.

– Тебя заведёт даже пальчик, которым покажу червячка.

– Только если его покажешь ты.

Следом его голос звучит приглушенно, но достаточно четко.

– Эй, поставь гребаную тарелку обратно, она принадлежит мне.

В трубке вновь раздаётся шорох, и следующие слова явно сказаны для меня.

– Стажеры оставляют меня голодным, но папочка меня накормит.

– Папочка? – фыркаю, но с весельем в голосе. – Хотя, да, лучше вернись к родителям, ты не до конца научился подтирать попку.

– Ой, да ладно, ты давно не радовал мой желудок. Пригласишь на свидание? Ужин с тебя.

Слышу знакомые голоса, и сразу узнаю, кто приехал. Она опоздала на пять минут.

– Сбрасываю, сегодня я в роли подручного Энди.

Ребекка появляется на горизонте в тот момент, когда договариваю слова.

Мои глаза исследуют её начиная с ног, на которых телесного оттенка туфли. Следую дальше, изучая открытую часть загорелых ножек, перебирающих друг друга довольно уверенной походкой, и упираюсь в красное платье с линией кружева на подоле. Ткань огибает и подчёркивает каждый изгиб фигуры девушки, оставляя открытыми изящные плечи, руки и шею. Тонкие бретельки держат его на теле, и я с удовольствием воспользуюсь ножницами, чтобы оно упало, но не уверен, что сможет. Они – это всего лишь деталь, а их отсутствие ничего не изменит. Знаю, когда-нибудь буду тем, кто снимет его. Ко всему прочему, образ дополняют её яркие зелёные глаза и губы, выкрашенные в тот же красный.

Ребекка мимолётно приветствует меня и проходит в кабинет, её примеру следую я, упав в кресло. Ничего не говорю до тех пор, пока она не откроет ежедневник. Я знаю это, потому что часто наблюдал за ней. Она всегда делает так, чтобы не забыть. Только когда девушка что-то записывает и возвращает ручку к остальным, спрашиваю:

– Как дела?

Зелёные глаза впиваются в меня, но лишь на несколько секунд, после она торопится к стеллажу, где достаёт несколько листов и кладёт их на стол.

– Нормально.

– И всё?

Скрепив бумагу степлером, она возвращает внимание ко мне.

– А что ещё?

Жму плечами.

– Взаимность, как вариант.

Ребекка уже хочет что-то сказать, но её останавливает стук в дверь, черт его побери. Её правая рука, но как я называю «Ребекка заменитель», появляется на пороге и на секунду задерживает взгляд на мне. Посмотрев в сторону, она тут же обращается к своей начальнице.

– Ты видела цветы?

– Цветы? – Ребекка немного приподнимет бровь, смотря на рыжую.

– Да, сегодня утром кхм… они были у тебя на столе.

Ребекка переводит взгляд на меня.

– Нет, не видела.

В её зелёных глазах возникает вспышка, отвечающая за убийство. Например, моё убийство. Конечно, я пришёл раньше, и она думает на меня. Но есть одно «но»: я не заходил в кабинет, прождав её в коридоре, где всё время провисел на линии с Патриком.

– Я не видел и тем более не трогал твои цветы, – без зазрения совести, сообщаю я, но мне явно не доверяют. Они обе ополчились против меня, хотя, какое вообще дело до этого её помощнице?

– Джейк… – медленно, но, верно, голос Ребекки обретает ядовитые нотки.

Мой взгляд метнулся к рыжей, остающейся стоять в пороге. Я пытаюсь понять, почему она тоже злится. Черт возьми, я хочу быть гребаным телепатом, чтобы знать наверняка. Но, мать вашу, я уже знаю ответ на собственный вопрос.

И тут я взрываюсь. Смех заставляет меня сначала закинуть голову к потолку и рассмеяться, а следом согнуться пополам. Я чертов дебил, как я не заметил? Она бегает за ней, как собачка на поводке, смотря щенячьими преданными глазками. Даже если снять поводок и предоставить свободу, она всё равно не убежит. И она всегда фыркает и раздражается, когда я появляюсь рядом. Признаться честно, первое время я думал, что это из-за меня, после, что она просто такая и есть, но кто бы мог подумать. Я мог увидеть это раньше, но в том случае, если бы начальница из Ребекки получалась такой, что покинула преисподнюю и поднялась на землю, начав мучить других. Не буду отрицать, она превосходный босс в юбке. И в неё по уши влюблена её помощница. Нет, вовсе не как в человека, которым восхищается и берёт пример. Она, мать твою, влюблена в неё настолько, что терпеливо ждёт, когда вторая сменит ориентацию. Она ждёт, когда Ребекка променяет мой член на её киску. Этого никогда не произойдёт, ждать придётся долго.

– Черт возьми! – верещу я, продолжая сотрясаться от смеха.

Я, не переставая гадал, кто посылает ей эти идиотские романтические посылки. Сгорал от раздражения и оставлял жжёную резину на асфальте, избивая руль, который, кстати, совершенно ни при чём. Я был в бешенстве из-за этого, а эти подарки ни от её бывшего или будущего, а от киски, что крутится рядом, с вожделением смотря на неё.

– Я разберусь, – говорит Ребекка, на что получает сдержанный кивок рыжей, на лице которой отражается гнев.

Только спустя пару минут, перестаю смеяться и утираю слёзы. Черт, я никогда не плакал, но сегодня особый день. Меня рассмешили до слёз.

– Ох, вот дерьмо, – выдыхаю, качая головой и вытирая лицо.

На лице Ребекки нет и унции эмоций. Она сидит с каменным выражением и смотрит на меня.

– Всё?

– Серьёзно? Ты до сих пор ничего не поняла?

– Поняла, что? – голосом, пропитанным злостью, она спрашивает меня. – Где цветы, Джейк.

– Я не трогал твои гребаные цветы, нахрена они мне? Оглянись вокруг, присмотрись получше.

– Хватит язвить.

Вздохнув, кладу ладони на поверхность стола и склоняюсь к ней.

– Очнись, эти цветы тебе присылает твоя же помощница. Она запала на тебя.

Губы растягиваются в улыбке.

– Ей нравятся киски.

Ребекка закатывает глаза и фыркает.

– С тобой невозможно вести серьёзный диалог.