Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А мне интересно. Куда жена Марка шла такая вся из себя. С чего вдруг она принарядилась?
– Ты не знаешь? Она же любовника завела, – сказала баба Нюра.
– Да ладно? Она же вроде не красавица.
– Ворона вороной: черная, как смоль. А туда же. Изменять кинулась.
– А муж что?
– У него своя пассия есть. Что ему его ворона…
– И кто такая? Местная?
– Нет, приезжая. Он с ней у озера встречался.
– Не проще ему к ней мотаться? Чего у всех на глазах-то?
– Чего ему стесняться своей старухи?
– Почему старухи?
– Она старше его лет на десять.
– Любовнице охота в такую даль ездить? Сняли бы квартиру и жили себе, раз с Софьей все равно не жил.
– Не мог. Отец денег бы лишил.
– Почему? Ему сына не жаль? Никакой личной жизни…
– Они ругались. А я мимо проходила. Так вот. Если Софья от него уйдет, то они нищими останутся. Деньги-то ее.
– А у них ничего нет?
– Ничего. Все ее.
– А не мог он ее убить, чтобы никто не мешал жить? Да и деньги у них бы остались в семье.
– Сам не мог. Полиция узнала, что когда ее убивали, он на работе был.
– Нанять мог кого-то.
– Навряд ли. Завещание есть. Я слышала, что коль она не сама помрет, то все равно они нищими останутся.
– Значит, ему невыгодно ее убивать?
– Другой убил. Любовник.
– Почему так думаете?
– Она ж к нему шла. Вот он ее убил.
Понятно. Дальше баба Нюра стала додумывать. А про завещания Софьи – это интересно. Поймала страшная Софья жадного Марка в силки, что не вырвешься. Сама Марка бросит – он нищим станет. Умрет Софья не своей смертью, он нищим станет. Марк ее бросит, значит, опять он нищим станет. Как ни крути ситуацию, но Марк с отцом все равно нищими становятся.
И как этот узел он решил развязать? Кто ему помог это сделать. Тем более баба Нюра еще ворох подробностей выпалила напоследок. И откуда она все это знает? Неужто ей столько всего рассказала ее подруга, горничная Натана Львовича? Еще и в таких подробностях. Вот и держи после этого прислугу. Хорошо, что у нас ее нет… Я про себя отметила, что надо будет поговорить с прислугой Натана Львовича. Вот у кого есть точная информация о том, как в семье ювелира обстоят дела. Я быстрее поскакала домой, пока муж не застукал, что меня нет дома. И не стал задавать вопросы. По дороге мне встретился Петька.
– Куда ходили?
– В магазин. Бабулек опрашивала.
– А меня почему не позвали?
– Некогда было. Думала, что спите все. Никита спит?
– Когда я уходил, он еще спал. А сейчас не знаю. А что?
– Не хочу, чтобы он узнал, что я к магазину бегала утром.
– Почему?
– Мы с ним договаривались, что вместе по всем адресам будем ездить.
– Можно соврать. Скажите, что со мной гуляли.
– Не умею я врать…
– Хотите, я совру. Мне это просто.
– Нет уж, не надо. Еще чего не хватало.
Так, пререкаясь, и пришли домой. Никита уже встал и пил кофе. Мама готовила что-то вкусное.
– А мы гулять ходили, – вылез со своим враньем Петя. Кто его просил?
– А я ходила в магазин, а потом Петруху встретила, – сказала я правду.
– В магазин к бабулькам? За информацией? – спросил Никита.
– Много интересного раздобыла.
– Рассказывай. Чего томишь? – мама не выдержала театральной паузы.
Я и рассказала про все, что узнала из уст первой сплетницы поселка.
– Представляете, Марк с ней не спал. С Софьей этой.
– Ни разу?
– Точно не знаю. Да и горничная тоже наверняка не знает. Но спали они в разных комнатах: ни разу ночью они в одной постели не засыпали.
– Как мужик я его понимаю. Она же страшная. Но даже не это здесь главное. Главное, как она за него замуж выскочила.
– Шантаж – не лучший способ выйти замуж. Тут я с тобой согласна. Но он же пять лет с ней жил. Чем она его рядом держала?
– Значит, было чем держать.
– Каким материалом? Что такого он мог сотворить, что за пять лет не отважился уйти от ненавистной ему бабенки?
– Короче, Иришка. Ты права: с горничной говорить придется.
– Никита, у меня просьба. Давай опять к матери Костиной съездим?
– Сильно надо?
– Очень. Смотри, весь сыр бор начался с ее аферы. И ее же первую убили около года назад. Хочу понять, почему год назад убийца стал нервничать. Что изменилось? Четыре года она спокойно жила. И вдруг с ними кто-то стал расправляться. Почему?
– И правда, почему вдруг все стали погибать? Когда поедем?
– Через час.
– Сразу к ней на адрес? Она нас и послать может.
– А вдруг разговорится?
– Тогда она была не очень разговорчивой.
– Попробовать все равно надо.
– Неугомонная ты у меня…
Спустя два часа мы уже стояли перед дверью квартиры, где жила мать Костиной. Нам не повезло: сегодня у них сломался лифт, и пришлось пешком тащиться на самый верх. Хотя седьмой этаж – это не так уж и высоко. Дошли наверх быстро. Постояли немного, отдышались и позвонили в дверь. Дверь хозяйка нам так и не открыла. Просто обматерила и послала… сами знаете куда. На три буквы. Я ей пообещала, что я лично сегодня туда схожу. И даже не раз… Мы стали спускаться вниз по лестнице.
Вышли из подъезда. Смотрю, на лавочке сидит бабуля. Пригорюнилась старушка. Я показала глазами Никите, что надо бы ей помочь.
– Почему пригорюнились?
– Лифт отключили. Как домой дойти? Да еще с сумками.
– А зачем так много накупили?
– Акции в магазине были. Прихожу, а лифт отключили.
– Ждете, что включат?
– Сегодня не включат. Жду соседей, чтобы помогли донести.
– Вас или сумки?
– Я-то сама как-нибудь доплетусь. Мне бы сумки дотащить.
– Высоко?
– На седьмой этаж.
– Сегодня боги добры к вам. Держитесь, бабушка. Мы вам поможем.
Бабуля от такого везения аж дар речи потеряла. Потом вспомнила, что говорили по телевизору про мошенников, и решила проявить бдительность.
– А вы кто будете? С какого этажа?
– К Костиной приходили на седьмой. По поводу смерти ее дочери.
– Бедная девочка… Такая судьба…
А это уже интересно. Никто до этого Костину Лену не жалел. И слова про нее хорошего никто не сказал: все ругали и обзывали. Почему
