litbaza книги онлайнИсторическая прозаХрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 168
Перейти на страницу:

Нетрудно увидеть, что эти вопросы шли гораздо дальше того объяснения причин культа личности, которое содержалось в докладе Хрущева. Они свидетельствовали о неудовлетворенности этими объяснениями. А там, где, вопреки установкам ЦК, безмолвное выслушивание заменялось вдруг обсуждением, находились люди, пытавшиеся изложить свое собственное видение проблемы. Наиболее ярко это проявилось на партийном собрании в Теплотехнической лаборатории Академии наук СССР в Дубне 23 и 26 марта 1956 г. Высказав предположение, что доклад о культе «с умом» не обсуждался на съезде, техник Г.И. Шедрин сказал: «Мы и сейчас повторяем культ личности, возвеличивая Хрущева». Касаясь же утверждений о «силе партии и власти народа», он категорично заявил: «Ее не было и нет. Мы со Сталиным пошли бы и к фашизму». О том же говорил младший научный сотрудник Р.Г. Авалов: «Народ бессилен, поэтому удалось небольшой группе людей установить свою диктатуру». Но дальше всех в своих рассуждениях пошел младший научный сотрудник Ю.Ф. Орлов. Отталкиваясь от мысли, что «наша страна социалистическая, но не демократическая», он утверждал: «У нас такое положение, когда собственность принадлежит народу, а власть — какой-то кучке прохвостов… Наша партия пронизана духом рабства… В лице госбезопасности мы вырастили ребенка, который бьет нас по морде». Попытки президиума переломить ход дискуссии особого успеха не имели. А предложение осудить эти выступления как политически ошибочные и содержащие клевету на партию собрали всего на два голоса больше, чем другое, по сути их поддержавшее.

Высшее партийное руководство, получив известие об этом собрании, расценило его как покушение на свое монопольное право изрекать истину и соответственно реагировало. Уже 3 апреля оно приняло специальное решение, в котором рекомендовало рассмотреть вопрос о партийной принадлежности Орлова и его товарищей, а дальнейшее обсуждение итогов съезда в партийных организациях вести так, чтобы не допускать подобных враждебных вылазок. Но то тут, то там ситуация временами выходила из-под контроля.

Начало оправдываться предупреждение Г. Лебона о том, что боги, герои и догматы «внушаются, но не оспариваются», а уж если дело дошло до того, что их подвергают обсуждению, «они исчезают».

В Институте востоковедения АН СССР научный сотрудник Мордвинов, член партии с 1918 г. и бывший чекист, посетовав на то, что в докладе «слишком много эмоций и личных выводов», заявил: «Члены Политбюро несут ответственность за положение, которое сложилось в партии… Они отвечают за расстрелы». При этом Микояна и Молотова он упрекнул в неискренности, а Хрущева обвинил в трусости. Критиковал последнего и аспирант Шаститко: «Мне не нравится поведение товарища Хрущева в некоторых случаях. Когда кто-нибудь выступает, товарищ Хрущев часто перебивает его репликами и сбивает». Но особенно досталось от него так называемым «представительным» органам власти: «Выборы в наши советы — это фарс, советы никакой роли не играют и не являются народной организацией, многие депутаты в них вовсе не работают. Верховный Совет ничем существенным не занимается, там нет никаких запросов». Когда же секретарь институтского партбюро Иванова предложила осудить оба эти выступления «как политически вредные», собрание с ней не согласилось. Примечательно и то, что присутствовавший здесь же первый секретарь Куйбышевского райкома КПСС В.И. Огурцов не счел необходимым поддержать это предложение и вообще отмолчался. Когда же вопрос о Мордвинове и Шаститко вынесли на партбюро, за исключение из партии первого из них проголосовало всего 2 из 9, а второго — всего лишь один. Пришлось ограничиться объявлением им выговоров. В связи с этим В. Чураев и заведующий другим отделом ЦК (административных органов) Г. Дроздов, сообщая об этом собрании своему руководству, посчитали «необходимым поручить Московскому горкому КПСС провести собрание в этой парторганизации, развенчать антипартийные вылазки Мордвинова и Шаститко, решить вопрос об их партийности и укрепить партбюро».

Персональные дела коммунистов, «неправильно понявших линию партии в вопросе о культе личности», стали рассматриваться и в других партийных организациях. Посыпались выговоры и исключения из партии, сопровождавшиеся увольнением с работы. На целых четыре года отложили выборы в члены-корреспонденты Академии наук СССР профессора философии Б.М. Кедрова, члена партии с 1918 г. и сына видного советского деятеля, репрессированного в 1941 г. А провинился он в том, что назвал секретный доклад Хрущева чуть ли не поверхностным и возмущался тем, что Хрущев изобразил культ личности как личную трагедию Сталина: Какая уж там трагедия?! Вот трагедия партии и народа — это да!. Распустили партийную организацию в Теплотехнической лаборатории АН СССР. Признан был душевнобольным и помещен в специальную психиатрическую клинику ленинградский геофизик, лауреат Сталинской премии Н.Н. Семенов, написавший в ЦК письмо с требованием более последовательно разоблачать сталинские преступления.

В той же записке Чураева от 16 апреля 1956 г. отмечались «факты, когда отдельные партийные организации проявляют политическую беспечность, которую используют враждебные элементы». А в качестве примера приводился случай, имевший место в Верховском лесозаготовительном пункте Плесецкого района Архангельской области, где 25-летний моторист электростанции Б. Генералов, имевший незаконченное высшее образование, и комсомолец, «встал на путь антисоветских действий». Это выразилось в том, что он вел «устную враждебную пропаганду среди рабочих», а также распространял среди них листовки, отпечатанные им на пишущей машинке. Листовки эти содержали «клеветнические выпады против Советского правительства, призывы к упразднению Коммунистической партии Советского Союза и преданию суду ее Центрального комитета». При аресте его органами госбезопасности у него были обнаружены три таких листовки, пишущая машинка и письмо, которое, по его собственному признанию, в случае получения одобрения от рабочих он собирался послать Хрущеву: «Никита Сергеевич! Мы, рабочие Верховского лесопункта, благодарны Вам за то, что Вы нашли в себе смелость сказать всему народу правду и сообщить факты, которые дают основание не доверять Вам и правительству. Мы свято чтим Ленина… и считаем, что в создавшейся обстановке нам нужно поступать, как учил Ленин: вся власть советам, т. е. местным советам депутатов трудящихся… Если Ваше заявление и доброжелательство к Ленину не лицемерны, то Вы пришлете нам свои правительственные гарантии, что наших делегатов и агитаторов не тронут работники милиции и госбезопасности. В противном случае могут возникнуть инциденты, а, может быть, и ненужные кровопролития, за что ответственность будете нести Вы».

Поступали в ЦК КПСС сведения и противоположного свойства. Например, 11 апреля в Вологде, в помещении главного универсального магазина была обнаружена рукописная листовка следующего содержания: «Болтовня, Сталин — с нами. ВЛКСМ».

Распространились слухи, будто на том же самом закрытом заседании съезда, на котором Хрущев делал доклад о культе личности, слово для справки взял Молотов, сказавший якобы: «Несмотря на полученную съездом информацию, я продолжаю считать Сталина гениальным продолжателем дела Ленина». Имя Молотова становится снова популярным в определенных кругах. Его требовали назначить главой правительства некоторые участники уже упоминавшейся демонстрации в Тбилиси.

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 168
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?