— Выстрел был законным, — сказал он.

Я покачал головой:

— Нет. — Я постучал по столу пальцами. — Во-первых, не был передан отчет 9-Line. Существенные элементы информации, используемые при заходе на цель, ПАН не сообщал, а вы их, соответственно, не подтверждали. Второе, «стреляй, стреляй, стреляй, стреляй немедленно» не может квалифицироваться как официальное разрешение на атаку. Чат-логи четко показывают, что вы пытались вступить в бой, не имея на то законного разрешения. В-третьих, ОСУ потеряла актуальность, как только машина начала двигаться. Прежде чем вы вышли на курс атаки, цель успела отъехать от дома километра на два. Вы понятия не имели, что находится между вами и целью. Ракета могла угодить куда угодно и поразить что угодно. Вряд ли Управление военно-юридической службы погладило бы вас по головке, если бы ракетным ударом вы накрыли дом какого-нибудь мирного жителя.

Каждый наш выстрел анализируется Управлением военно-юридической службы — коллегией военных судей, которая следит за тем, чтобы соблюдались все правила ведения войны. Управление завело бы на пилота уголовное дело, если бы его выстрел привел к гибели невиновного человека.

Некоторое время пилот сердито сверлил меня глазами.

— Пусть каждый останется при своем мнении, — наконец произнес он.

Я пожал плечами:

— Отлично, можете оставаться при своем сколько хотите. Но запомните: вы сегодня будете спать дома в своей постели, а не в тюрьме, только благодаря мне. Соглашайтесь, не соглашайтесь — мне без разницы.

Пилот резко повернулся на каблуках и, больше не произнеся ни слова, выскочил из ОЦА. Я уверен, что он подал на меня жалобу, тем не менее руководство эскадрильи так и не обратилось ко мне, чтобы выслушать мою версию событий. Молчание означало, что они просмотрели логи переговоров в чате и согласились с моей оценкой. Я не мог допустить ни малейшей оплошности. Люди распустились, и я понимал, что единственный способ действительно изменить положение вещей — это стать командиром эскадрильи.

Я не мог вернуть Лору, но мне хочется думать, что в ту ночь от ее имени я спас чью-то жизнь.

Полковник Дэвид Крумм, командир 49-го крыла, протянул мне руку:

— Теперь вы командуете 60-й эскадрильей.

Заместитель командира заранее предупредил меня по телефону, что Крумм направляется в мой кабинет. Я понятия не имел, о чем он хочет со мной поговорить и почему не попросил меня зайти к нему. Командиры авиакрыльев просто так не ходят в эскадрильи, чтобы поболтать с начальником оперативного управления.

Я отвечал за оперативную деятельность учебной эскадрильи, готовившей следующее поколение экипажей БПЛА к боевой службе. Эту руководящую должность мне предложили по окончании второго срока службы в Криче и краткосрочного периода работы на Учебное авиационное командование ВВС США, которому я помогал создавать программу подготовки пилотов БПЛА. К тому моменту, как Крумм зашел ко мне в кабинет, я уже два года занимал должность начальника оперативного управления.

Я пожал ему руку, не зная, что и сказать. Смог только тихо выдавить из себя: «Спасибо, сэр». Реакция не очень-то соответствовала той, которую можно было бы ожидать от новоявленного командира. Я чувствовал потрясение, восторг, облегчение и гордость, слившиеся в одну мощную эмоцию, готовую вырваться из груди. Но в первую очередь я почувствовал удивление. Я был уверен, что инцидент в Аль-Удейде поставил крест на моей мечте.

Пожимая руку Крумму, я вдруг понял, что достиг наконец своей цели — командовать боевой эскадрильей. Все мои жертвы сразу показались пустячными. Я стал первым командиром только что созданной 60-й экспедиционной разведывательной эскадрильи и всего вторым офицером в беспилотном сообществе, принявшим на себя командование. Майк встал во главе 33-й эскадрильи специальных операций, дислоцированной на авиабазе Кэннон, в 2009 году. Свою должность он получил примерно за год до того, как я принял командование 60-й.

— 60-я — совершенно новая, она будет развернута в Джибути, — сказал Крумм. — Бригада передового эшелона уже на позиции.

Бригада передового эшелона занималась возведением ангаров, монтажом оборудования и устранением дипломатических и формальных препятствий на пути к осуществлению первого полета.

Также она зачищала территорию от африканских аспидов.

— Вы будете летать на MQ-1B «Хищник», — сообщил Крумм.

В качестве инструктора я летал на более новом MQ-9 «Жнец» на военно-воздушной базе Холломан в Нью-Мексико. «Жнец» постепенно заменял «Хищника», так как последний снимали с вооружения. Он крупнее своего старшего брата — размером где-то со штурмовик «A-10» — и имеет большую боевую нагрузку. «Жнец» способен нести четыре ракеты «Хеллфайр» и две двухсоткилограммовые бомбы. Я участвовал в первых эксплуатационных тестах прототипа MQ-9, после чего еще некоторое время был задействован в программе.

ВВС предоставили эскадрилье право дать летательному аппарату имя, и я предложил назвать его «Стервятник», выбрав имя в соответствии с наметившейся в последнее время в ВВС США тенденцией присваивать истребителям названия хищных птиц, как например, «F-15 Орел» или «F-16 Сокол».

— Даже боюсь спросить, — сказал Ящичек, после того как я предложил свой вариант, — почему «Стервятник»?

Я улыбнулся:

— Потому что мы кружим над нашими жертвами так долго, что у них такие же шансы быть пойманными, как и умереть от старости.

Ящичек лишь закатил глаза и отошел. В конечном итоге эскадрилья устроила голосование, в результате которого победило имя «Раптор». Оно звучало одновременно и «круто», и угрожающе. В моем сознании название ассоциировалось скорее с динозавром, нежели с птицей. Тем не менее оно подходило. Впрочем, через месяц ВВС отобрали у нас это имя и присвоили его новейшему истребителю «F-22». MQ-9 стал «Жнецом».

После довольно продолжительного периода работы со «Жнецами» мне потребовалось пройти краткий курс переподготовки. MQ-1B представляет собой улучшенную модификацию беспилотника, который я пилотировал многие годы. Он обладает усовершенствованными системами связи, авионикой и гондолой целеобнаружения. Мне не потребовалось много времени, чтобы освоиться с новой старой птичкой.

Свободное время я посвящал разработке устава эскадрильи. Я понимал, что становление нового воинского формирования предполагает разработку правил внутреннего служебного распорядка и методов командования, без которых эскадрилья подобна кораблю без руля и без ветрил в бушующем море. По прибытии в район базирования я должен был поставить эскадрилью на правильный курс.

Как мне удалось выяснить, в Джибути нас направляли для оказания поддержки Объединенной оперативной группе в выслеживании деятелей «Аль-Каиды» в Йемене. Пентагон и сотрудники разведки рассматривали эту террористическую организацию как непосредственную угрозу Соединенным Штатам. От нас требовалось предоставлять видеоинформацию и использовать свой ударный потенциал.