Прямо перед отъездом меня пригласил в свой кабинет первый заместитель командира 49-го крыла, полковник Кевин Хайк по прозвищу Выхлоп. Это был высокий, стройный летчик-истребитель с мальчишеской улыбкой, невероятно харизматичный. В то же время он обладал компетентностью и лидерскими качествами, которые вызывали уважение. Выхлоп хотел повидаться со мной, пока я не убыл в командировку. С тех пор, как я годом ранее стал служить под его началом, я смотрел на него как на своего наставника. Я сразу понял, что Выхлоп хочет сказать мне что-то важное, поэтому дал ему говорить, не тратя время на стандартные расшаркивания или поцелуи в задницу, чего иногда ожидают офицеры.

Я никому не целовал задницы, да и Выхлоп был не из тех, кто этого ждет.

— Белка, тебе предстоит столкнуться с серьезным вызовом.

Очевидно, дело пахло не советом новому командиру, а предупреждением. Я ждал, что он скажет.

— В твоей эскадрилье проблема руководства, — сказал он. — Я не знаю, чем она вызвана, но на ТВД полно недовольных нынешней ситуацией.

Я кивнул. Совсем не это мне хотелось бы услышать. Мозг судорожно анализировал, что я успел сделать не так за такой короткий промежуток времени. Была ли виной некомпетентность командира бригады передового эшелона? Служебная дисциплина? Возможно, внутренние разборки между оперативными службами и обслуживающим персоналом? Причиной могло быть все, что угодно.

К сожалению, прибыть раньше в расположение эскадрильи я никак не мог по причине переподготовки.

— В ближайшую пару месяцев тебе придется повозиться.

Он не стал вдаваться в подробности, и по пути в Джибути я раздумывал над новостью. Выхлоп не из тех, кто предлагает готовые решения. Это моя обязанность как командира оценить ситуацию и принять правильное решение, иначе почему командир я? Интуитивно я чувствовал, что проблема отчасти кроется в различиях между тем, чему мы учили летчиков в Холломане, и тем, как полеты осуществлялись в Криче.

В Холломане мы летали в соответствии со стандартами ВВС. Летчики в Криче, напротив, выполняли полеты, руководствуясь официально неутвержденной укороченной картой контрольных проверок. Стандартная тридцатистраничная карта проверок была ужата до одной бумажной страницы, известной как «читерская карта». С этим документом, настолько мелким, что надо было напрягать зрение, чтобы его прочитать, легко было упустить какую-либо важную деталь проверочной операции. Так за одну только неделю мы потеряли двух «птичек» из-за того, что пилоты забывали включить органы управления беспилотника. Я намеревался искоренить «читерские карты» в 60-й эскадрилье. Как сказал мне Майк, их использование не приводит к существенной экономии времени, зато создает предпосылки для аварийных ситуаций. Я доверял его суждению, так как сам эту «карту» не видел.

Пока я добирался из Холломана в Джибути, у меня возникли и другие идеи. Нас задержали на пару дней в Роте, Испания, из-за нелетной погоды и технических неполадок. Это время я использовал для того, чтобы психологически подготовиться к началу службы на командном посту.

После трех дней путешествия чартерный самолет «Боинг-767», на котором я вместе с другими летчиками, солдатами, моряками и морпехами добирался в Джибути, наконец приземлился.

Сойдя с трапа в гражданском секторе аэропорта, я окунулся в удушающую влажную атмосферу, напоминающую летний климат в Миссисипи. Жаркий, влажный воздух словно тяжелым одеялом сдавливал грудь. Изначально планировалось, что мы прибудем утром, но сейчас был поздний вечер. При мысли о том, какая духота тут стоит в дневные часы, мне стало не по себе.

Джибути — маленькая пустынная страна, расположенная на восточном побережье Африки, там, где смыкаются Аденский залив и Красное море. Некогда эта земля была полна жизни, однако погодные условия превратили ее в пыльную пустыню. Теперь тут росли лишь акации да низкорослые кустарники. Страна отличается самым жарким климатом в мире. Однако соседство с Сомали и близость к Йемену, отделенному от нее Красным морем, делали Джибути идеальным местом для развертывания войск, которым требовался выход к восточноафриканским государствам.

Я прошел таможенный контроль и попал в главный зал ожидания. Пол был украшен ажурной мозаикой, похожей на узор мелкозернистого мрамора. Потолочные своды придавали интерьеру уникальный восточный колорит, резко контрастировавший со скучным стилем колониальной французской архитектуры. Сами джибутийцы оказались худощавыми, напоминая комплекцией бегунов-марафонцев. Бросив беглый взгляд на миллион наших сумок и рюкзаков, они пустили нас в свою страну.

У здания терминала нас уже ожидали американцы в цивильной одежде на нескольких небольших автобусах. В каждый салон набилось более двадцати человек, хотя автобусы были рассчитаны на значительно меньшее число пассажиров. Стоячих мест не было, так как откидывающиеся сиденья перекрывали центральный проход. Прежде чем добраться до главного входа на ярко освещенную базу Кэмп-Лемонье, автобусам пришлось обогнуть аэродром по периметру, проехав мимо примитивных хижин местных жителей.

К моему удивлению, служба безопасности на контрольно-пропускном пункте, через который наши автобусы проехали один за другим, работала почти в режиме мирного времени. Признаю, охранники проверили личности каждого из нас, но у меня их расслабленная манера поведения вызывала беспокойство. Автобусы остановились возле импровизированного кинотеатра, где нас зарегистрировали, после чего отпустили встречаться с представителями своих частей. В воздухе висело зловоние настолько тяжелое и плотное, что его буквально можно было ощутить на языке. Хотелось думать, что здесь так не всегда.

Джейсон, майор, до моего прибытия выполнявший функцию коменданта части, поджидал меня возле белого пикапа с полуторной кабиной. Это был «хайлакс» — как, впрочем, и большинство машин на Ближнем Востоке. Джейсон, как и я, был давним участником проекта «Хищник». В своих предыдущих командировках он служил пилотом во взлетно-посадочной команде, пока его наконец не перевели в бригаду передового эшелона 60-й эскадрильи.

— Белка! — окликнул он меня.

— Джейсон, — отозвался я, вяло пожимая ему руку. Трехдневный перелет меня порядком измотал.

— Добро пожаловать в Джибути.

— Спасибо, — ответил я.

Подозреваю, что мой голос звучал не слишком убедительно.

Два человека из обслуживающего персонала погрузили мои пожитки в кузов вместе с вещами прибывших вместе со мной техников. Мы залезли в автомобиль и тронулись в путь, оставляя толпу других новоприбывших разыскивать своих сослуживцев.

Пока мы ехали, Джейсон играл роль экскурсовода.

— Сейчас мы на основной базе, — сообщил он. — Этот лагерь принадлежит ВМС США. Большинство их штабов, как и АР-штаб (штаб Объединенной оперативной группы Африканского Рога), располагаются на старой базе вместе с французами.

Я поглядел в указанном направлении.

Французские военные занимали старые колониальные здания, довольно ветхие. Хорошо сохранился только «Офицерский клуб» — по сути, общественный клуб для военных чинов, превосходивших меня по рангу. Стены основного помещения были украшены большими фресками, изображающими морские батальные сцены с участием национальных героев. Асфальтированные дороги были только в старом, французском секторе базы.