– Ты че орешь?! Че орешь, я сказал?! Турок пожалел?! Добрый, да?! А ты видел, что они пару часов назад в нашей станице содеяли, а?! Да они там всех, всех до одного, и женщин, и детей малых! Ты сам видел младенцев без кожи?!

– Да они же пленные! – выкрикнул Скобелев. – Ну, руби ты его в бою нещадно, чего щас-то?!

– А ты пожалуйся на меня, вон, бумагу напиши на сотника Куницкого! – орал офицер-кавалерист. – А у меня половина пикинеров в сотне набрано из станиц в этой степи.

– Все, все, вашбродь! Все уже! – Макарович, взяв подпоручика за плечи, оттягивал его назад. – Ну, не серчайте вы на них, Ляксандр Семенович, видите, они с рубки только что. У них в глазах кровь еще стоит, им время смягчиться нужно.

– Станислав Богданович, пойдемте, – оттягивал пикинерский унтер своего офицера. – Они же там не были, издаля пуляли в энтих басурман.

– Тьфу! – сотник сплюнул под ноги и, подойдя к своему коню, вскочил в седло. – За мной!

Обходя большую полынью стороной, пикинеры поскакали в сторону Буга.

Двадцать пятого декабря, ближе к обеду, зайдя за серединные острова, казачий разъезд скинул на лед какую-то рванину и, выстрелив из ружей, ускакал в сторону своего берега.

Турецкий конный дозор с опаской приблизился к лежавшим окровавленным тряпкам. От этих русских всего можно было ожидать! Онбаши спрыгнул с коня и подошел ближе. Перед ним лежал окровавленный и изрубленный богатый кафтан. Такой, который носят только лишь очень богатые османские начальники. Рядом лежала изорванная меховая шапка, внутри которой белела бумага.

Подобрав находку, дозор ускакал вглубь своей степи.

Главнокомандующий Очаковским гарнизоном паша Исмаил, шевеля губами, читал короткое послание: «Алая больше нет. Скоро мы сами за вами придем. Итог один – вам смерть! Ждите!»

Усиление с линии не снималось до самого ледохода. Рождественские праздники многим пришлось провести среди сугробов, в пикетах и дозорах. Но сражений и сшибок на пограничной линии более не было. Потеряв разом целый конный алай, дальше уже турки вели себя тихо. Мелькали только их разъезды, да и то держались они своего правого берега, не выходя на лед.

– Нет, Алексей, посылать твоих людей через реку мы не будем, – проговорил полковник Баранов. – Это для них теперь уже смерти подобно. Но нам нужны позарез сведенья из Очакова. Совсем скоро наши войска двинутся на штурм, и мы должны знать, что там произошло за эти последние полгода. Помнишь, ты говорил, что у нас должен быть еще один путь для связи с твоим человеком внутри крепости, и лучше всего по морю? Так вот, я без дела тоже не сидел, и у нас наконец-то появилась такая возможность. В районе Северного Черноморья и Днепровского лимана осело немало греков. Многие из них занимаются рыбным промыслом или доставкой грузов. Туркам приходится с ними считаться, не все ведь доставишь сюда военными судами из империи, поэтому мелкие суда из местных имеют разрешение на плаванье и на заход в Очаковский порт. С несколькими капитанами мы уже наладили связь, и они готовы нам помочь. Одно такое рыбацкое судно подойдет через неделю в небольшой залив у села Софиевка, что стоит на лимане подле озера Солонец. Там оно возьмет ночью на борт твоих людей, после чего направится к Очакову. В порту оно проведет разгрузку, а егеря свяжутся с тем человеком, который нам уже передавал сведенья ранее. Он получит от них золото и передаст все те новости о турках, что ему удалось собрать. Сразу говорю, Алексей, – Баранов строго посмотрел на Егорова, – даже и не начинай разговор о том, чтобы самому туда отправиться! Нет и еще раз нет! У тебя есть, кому это можно поручить, вот и пусть они займутся делом. Выход тебе в Очаков я запрещаю категорически. Это приказ! Будешь ждать людей здесь и вместе со мной.

* * *

Двадцать второго марта Алексей наставлял своих сербов-разведчиков, отправлявшихся в Очаков:

– Братцы, запомните: приходите к Спиросу с великой осторожностью. Оглядитесь там хорошенько на месте. Следите внимательно за своей спиной. Убедитесь, что за вами никто не идет, и лучше уж несколько кругов сделайте вокруг дома. Проверьте там все, присмотритесь. Если в доме и во дворе тихо и никого там не видно, то вы лучше не рискуйте. Если же у него на подворье люди, как обычно, работают, подводы выкатываются и царит самая заурядная суета, тогда заходите вовнутрь под видом найма в работники. Попросите провести вас к хозяину. Вы его по прошлому году должны были запомнить, и только убедившись, что перед вами стоит сам Спирос и что он один, говорите ему заветные слова. Еще раз повторяю пароль: «Вашему гостю понравилась долма, но она будет еще лучше, если добавить в нее побольше лука». Он вам должен ответить: «Пусть гость приезжает еще раз, у нас будет чем его угостить, и он не пробовал еще стифадо». Только после такого вот правильного отзыва и начинайте с ним говорить о деле. Слушайте и запоминайте все то, что он вам скажет, очень внимательно, а ту бумагу или материю, которую передаст, прямо там же, на месте, зашейте в свою одежду. Оставите золото ему и потом сразу же возвращаетесь обратно на судно. Прихватите с собой что-нибудь от купца в корзине. Да хоть тот же провиант, чтобы уж не с пустыми руками там шарахаться. Ну да вы сами на месте там придумаете, и Спирос – человек неглупый, вам тоже подскажет. С Богом, братцы! – Алексей перекрестил своих разведчиков-егерей, и они побежали к стоявшей на берегу лодке. Вот она отчалила вместе с Огненом и Лазаром и взяла курс на стоящую в бухте небольшую рыбачью шхуну.

Через восемь дней у командования днепровской армии и представителя российской военной коллегии в Новороссии на руках были сведения об остановке в самой Очаковской крепости и в ее окрестностях. Количество орудий и войск в гарнизоне, данные по полевым войскам, сколько и какие суда находятся в гавани. На схеме были показаны все построенные и заложенные за эти полгода укрепления. Даже слухи, которые ходили среди солдат и командиров в самой крепости, – все это было прописано в той записке, которую доставили командованию егеря-разведчики.

По всему югу Новороссии шло шевеление. Русские войска готовились к большому наступлению. В начале апреля на Буг прибыл большой кортеж из двух десятков карет и повозок. Главнокомандующий всеми южными военными силами, президент военной коллегии, генерал-фельдмаршал и князь Таврический Потемкин Григорий Александрович производил инспектирование.

– Ваша светлость, войска Бугской пограничной линии в парадных расчетах построены! Доложился командующий линией генерал-майор Кутузов! Разрешите начать прохождение войск?

Михаил Илларионович уже приготовился было продублировать команду князя к началу парада, но Потемкин его остановил:

– Подождите пока с парадом, генерал! А ну-ка, подайте мне сюда высочайший рескрипт! – обернувшись, сказал он своей свите. – В стоящих передо мной доблестных частях сих пограничных войск есть и батальон, принимавший участие в недавней славной баталии на Кинбурнской косе. – Генерал-фельдмаршал оглядел все выстроившиеся перед ним войсковые коробки и остановил свой взгляд на той, где застыли в строю солдаты в зеленых егерских мундирах. – Указом государыни императрицы всероссийской Екатерины Алексеевны орденом Святого равноапостольного князя Владимира четвертой степени за военные отличия при отражении турецкого десанта под Кинбурном награждается командир отельного особого батальона егерей подполковник Егоров Алексей Петрович! Носи с честью сию награду, Егоров, заслужил! – Потемкин самолично прикрепил к доломану Лешки яркий бант с красным крестом. – К месту бы тут и полковничий горжет был. Ну да выслужишь еще, слышал я, что неймется тебе побыстрее на Очаков идти?