— Обычная, человеческая, — опять же невозмутимо ответствует опер и разворачивает газету.

Когда газета была развернута и на свет божий появилась настоящая человеческая голова со слипшимися от крови волосами и рубленой раной на шее, опер ожидал, что молоденькая милиционер либо грохнется в обморок, либо с визгом куда-нибудь убежит. Однако его ожидало сильнейшее разочарование. Девушка спокойно посмотрела на голову, затем достала резиновые перчатки, взяла в руки голову, повертела ее, положила на стол и спросила:

— А почему ты ее сюда принес, а не в морг?

— Так в морге не берут, говорят, без тела не принимаем, — нашелся опер, — так что пусть у тебя пока полежит, пока мы тело не найдем. А это ведь вещдок, и где ему храниться, как не у тебя?

Опер рассчитывал, что хранительница КВД запротестует, ведь ясно же, что в тепле плоть начнет быстро разлагаться. Но опять потерпел фиаско. Девушка спокойно взяла ручку, вписала в журнал «голова человеческая», а потом остановилась и посмотрела на опера.

— Иди опиши особые приметы и приноси, — заявила она.

От такого заявления милиционер оторопел.

— Да ладно, — пробормотал он, — не надо сюда ее класть, я в другое место пристрою.

— Ну уж нет! — резко заявила девушка. — Ты принес вещдок, я уже внесла его в журнал, так что обязана принять. Но без подробного описания этого самого вещдока нельзя. Так что бери свою голову и иди составляй особые приметы вещественного доказательства. После чего возвращайся, и я этот вещдок приму. И не вздумай его никуда девать, потому что, повторяю, этот вещдок уже внесен в журнал приемки.

С лица опера можно было лепить скульптуру под названием «вконец офигевший». Он попытался как-то нивелировать ситуацию с неудачным розыгрышем, но девушка была неприступна. В конце концов опер забрал голову и повез ее в Питер на экспертизу. А на следующий день был вызван к начальнику, где получил полный втык. Ему вкатили строгий выговор за шуточки да к тому же отозвали представление на внеочередное звание.

Молодая сотрудница добилась чего хотела: приставать и подшучивать над ней перестали напрочь. Но в то же время она чувствовала вину за то, что написала докладную на не представленный вовремя вещдок, который был уже вписан в журнал приемки. Она попыталась извиниться перед опером, но тот только зубами скрежетал и злобно зыркал на предмет своей любви. Как известно, от любви до ненависти…

Случай загладить свою вину ей вскоре подвернулся. В КВД на хранение принесли заточку, сделанную из напильника. Ее нашли в теле убитой женщины. Отпечатков пальцев на ней не было, но все равно вещдок. А у хранительницы КВД сразу что-то забрезжило в памяти. Вскоре она вспомнила, что несколько недель назад подобную заточку ей уже сдавали. Ее обнаружили на квартире рецидивиста, подозревавшегося в квартирных кражах. Но так как крови на той заточке не было, то ее просто сдали на хранение в качестве доказательства об изготовлении холодного оружия.

Девушка тут же метнулась в штаб и выяснила, что фигурант по первой заточке был выпущен до суда на подписку о невыезде. После этого она позвонила обиженному оперу и настоятельно попросила его прийти в КВД. Когда опер с кислым лицом заявился к ней, девушка выложила перед ним две почти идентичные заточки. Опер некоторое время смотрел на заточки, а потом до него дошло.

Рецидивист был задержан через пару часов, а еще через некоторое время признался в разбойном нападении на женщину со смертельным исходом. Ну и заодно раскаялся в серии квартирных краж. За моментальное раскрытие убийства с опера сняли выговор, а еще через некоторое время он получил внеочередное звание. Прошло еще несколько месяцев — и в УВД праздновали свадьбу оперативника уголовного розыска и молодой хранительницы КВД. Не стоит и говорить, что после той истории шутить с симпатичной девушкой никто даже помыслить не пытался.

Некоторое время назад в Нижнем Новгороде появился устойчивый слух о наличии в городе то ли «снежного человека», то ли вконец одичавшего бомжа, который по ночам набрасывается на молодых девушек и сначала насилует, а потом съедает. Слухи, конечно, были несколько преувеличенны, но имели под собой фактическую основу.

Накануне появления этих слухов приехало в город на Волге некоторое количество милиционеров из северных городов России. То ли стажировались они в местной милиции, то ли, наоборот, делились опытом с коллегами — не так уж это и важно. А важно то, что местные и приезжие милиционеры быстро нашли общий язык.

Один из нижегородских милиционеров очень сдружился с гостем из Мурманска Колькой. И однажды эта дружба вылилась в совместное посещение сауны и распитие в той же сауне большого количества спиртного. Колька, отличавшийся весьма обильным волосяным покровом на теле, так хорошо помылся, что его более трезвому коллеге стало совершенно понятно: до общаги УВД, где жили приехавшие милиционеры, тот не доберется.

Местный милиционер снимал половину частного дома неподалеку от вышеупомянутой сауны. Хороша эта жилплощадь была тем, что имела два отдельных входа в дом, и соседи — а на другой половине жила пожилая пара — практически не пересекались друг с другом. Ну а некоторые неудобства состояли в том, что туалет находился на улице. Вот в этот дом и доставил нижегородец мурманчанина. А Колька к тому времени уже малость оклемался и даже смог раздеться. Совсем. На этом силы иссякли, и он рухнул на диван. Хозяин, видя, что гость устроен, тоже завалился спать на соседнее спальное место.

Ночью Кольке приспичило по малой нужде. Он встал и вышел во двор в том же «наряде» в котором и спал. Сделав свои дела, Колька пошел обратно. Вот только входы-выходы перепутал и стал ломиться к соседям. Хозяйка открыла дверь и ужаснулась. В неярком свете лампочки прихожей ее взору предстала некая голая и ужасно волосатая фигура. Женщина завизжала что было сил, и к двери подбежал ее муж. С охотничьим ружьем.

Колька попытался что-то объяснить, но язык еще слушался плохо. А тут дед еще и ружье на него навел. А вот друга-коллеги почему-то не видно. Колька понял, что перепутал дом, и поспешно ретировался. Выбежал на улицу и попытался найти жилище, в котором осталась его одежда, но не нашел. И тут на другом конце улицы показалась компания молодых людей. Колька бросился к людям, дабы спросить дорогу.

Стоит только позавидовать нервам стайки девушек, перед которыми вдруг выскочил какой-то голый и волосатый тип. Они не грохнулись в обморок, а завизжали во всю силу молодых легких. Колька попытался объяснить, что ему необходимо найти общежитие УВД, но из пересохшего с похмелья рта вырывались лишь невразумительные хрипы. А на улицу из домов уже стали выбегать мужики с целью защитить девушек, и Колька, правильно оценив обстановку и предположив, что его сейчас будут бить, и даже, возможно, ногами, решил отступать огородами.

На свое счастье, Колька на одном из огородов обнаружил пугало. Недолго думая, он раздел местного Страшилу и облачился в его плащ. В таком виде он с грехом пополам и добрался до общежития, где с чувством исполненного долга завалился спать.