– Постоянный клиент, – заметила Блейдс, когда они снова остались одни.

– Стараюсь заглядывать сюда, когда бываю в западных районах. Я живу в Сан-Марино[10], – ответил адвокат.

Он ехал через весь город, по пробкам, чтобы оказаться как можно дальше от дома. Но не боялся показать свою «племянницу» официанту. Значит, сюда он приходил ради удовольствия, а не по делу.

– Я ценю, что вы нашли для меня время… – сказала Грейс.

– Конечно, ты же мой клиент. – Уэйн взял свой мартини, сделал большой глоток и съел одну оливку. Он слишком долго жевал, а потом окинул взглядом помещение, еще полминуты просидел неподвижно и, наконец, достал из внутреннего кармана пиджака конверт. Маленький, какой обычно прикладывают к приглашению, для письменного ответа. Блейдс постаралась скрыть свое разочарование. Она надеялась на толстый пакет служебных документов.

Кнутсен опустил руку и под столом передал ей конверт. Тот оказался очень легким, словно пустым.

Сто тридцать миль ради…

– Спрячь его, посмотришь потом, – сказал Уэйн.

– Конечно. Вы быстро. Впечатляет, спасибо.

– Хотел бы я приписать это своим добродетелям, но скорее вышло наоборот.

Грейс озадаченно посмотрела на собеседника.

– Я получил его благодаря отсутствию добродетели, дорогая, – сообщил тот. – Более того, благодаря греху. Смертному.

Психотерапевт мысленно просмотрела список из семи смертных грехов.

– Жадность, – догадалась она.

Уэйн потер указательный и средний пальцы друг о друга.

– Вы всегда быстро соображали, доктор Блейдс. Да, все та же мерзость и корысть. Кстати, о беззаконии: я ничего не смог найти об этих чокнутых из Крепости. В том числе и судебных протоколов.

– Суда не было, потому что все погибли в перестрелке, – сказала Грейс.

Юрист выловил еще одну оливку.

– И ты это знаешь, потому что…

Врач поняла, что не знает. Ей вспомнилась одна из старых шуток Софии: «Предполагая, ты ставишь в глупое положение и себя, и меня».

Грейс нахмурилась.

– Я говорю об этом потому, что один маньяк в качестве гуру и три последователя – это еще не культ, – продолжил Кнутсен.

Блейдс пожала плечами, все еще испытывая стыд за свои поспешные выводы.

– С другой стороны, это мог быть мини-культ, – сказал Уэйн.

Грейс пила воду. Адвокат допил свой мартини и махнул рукой, чтобы ему принесли еще один. Когда Хавьер удалился, доктор сказала:

– Если были и другие, почему их не арестовали? Почему в статье больше ни о ком не упоминалось?

– Действительно, Грейс. Вероятно, ты права. Тем не менее меня это удивило – молчание в средствах массовой информации. Обычно пресса любит такие сюжеты – психологическая аутопсия и все такое. – Кнутсен снова потер палец о палец.

– Кто-то заплатил, чтобы все замять?

– Я не исключаю такую возможности.

Блейдс задумалась.

– В этом есть смысл – например, снять с крючка кого-то из родственников, – начала рассуждать она. – Но не Роя. Охранник в тюрьме, без всяких связей… Значит, одна или несколько женщин.

– Ты читаешь мои мысли. – Уэйн кивнул. – Могу предположить богатую, глупую девушку, возможно, наркоманку. Я имею дело с завещаниями и трастами, и мне постоянно приходится видеть нечто подобное. – Еще один большой глоток мартини. – Естественно, это всего лишь предположения, Грейс.

– Значит, придется поработать.

Мужчина повернулся и пристально посмотрел на нее. Блейдс пожала плечами:

– С другой стороны, не исключено, что их было всего четверо, и после Мэнсона и Джима Джонса[11] они не представляли особого интереса для прессы.

– Все возможно, – согласился Уэйн. – Беда в том, что мы просто не знаем, правда, дорогая?

Грейс не ответила.

Адвокат снова занялся своим коктейлем – помешивал его, вглядывался в крошечные кубики льда…

– Ты опять вошла в мою жизнь, и я волнуюсь больше, чем за все последние годы.

– Мне очень жаль…

– Это не твоя вина, просто факт… Извини, я не должен был этого говорить.

Врач дотронулась до руки своего собеседника.

– Уэйн, я очень ценю все, что вы делаете, но для волнения нет никаких причин. Мне нужна лишь информация.

– Ну конечно. – Кнутсен рассмеялся. – Я должен поверить, что ты не будешь никого разыскивать.

– То, что я обратилась к вам, доказывает, что со мной все будет в порядке.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился юрист.

– Я умею не только защищать себя, но и просить о помощи.

Мужчина сделал еще один глоток.

– Я ценю это.

– Что именно?

– Что ты пришла ко мне. Потому что, бог свидетель, я мог бы сделать гораздо больше, когда ты была ребенком.

– Уэйн, из всех людей вы…

Кнутсен махнул рукой.

– Что я сделал для тебя, кроме того, что переложил ответственность на других?

– Рамона была…

– Лучшим вариантом, никто не спорит. Но как только я поставил на нее, то сразу же умыл руки. Бросил все – тебя, остальных, систему… Конечно, можно сказать, что я перегорел, но что это говорит о моем характере?

– Мне кажется, ваш характер не…

– Когда Рамона позвонила мне и сказала, что, по ее мнению, твой коэффициент интеллекта зашкаливает, я от нее отмахнулся. Откуда мне было знать, что она сумеет о тебе позаботиться? Что помешало мне потратить немного времени на знакомство с учебными программами? И пожалуйста, не говори мне, что все закончилось хорошо. Речь не о результате, Грейс, а о процессе.

Доктор Блейдс ласково сжала руку адвоката. Его кожа казалась наэлектризованной.

– Пожалуйста, Уэйн, не мучайте себя. Вы с Рамоной единственные люди в системе, которые мне помогли.

– Неважно… И на что я это променял? На другую систему, такую же аморальную – хуже, чем аморальную, Грейс… Продажную. Я очень хорошо оплачиваемый сторожевой пес. – Кнутсен допил вторую порцию мартини и улыбнулся. – Разумеется, я стал носить Бриони.

Из дальнего конца зала к ним направился Хавьер. Юрист махнул рукой, останавливая его.

– Грейс, откажись от этих поисков, – попросил он. – Должен быть другой путь, получше.