Оценка рисков

В нижнем левом углу визитной карточки был указан номер почтового ящика, якобы расположенного во Фресно. В нижнем правом – номер городского телефона в подвале психологической лаборатории в Гарварде: трубку там брали редко. Аспиранты сунули телефонный аппарат в шкаф, чтобы можно было без помех выспаться после вечеринки.

Грейс завела двигатель и поймала сигнал станции спутникового радио, передающей популярную классику – начало сюиты для виолончели Баха, Йо-Йо Ма[9] во всей своей красе.

В дороге нет ничего лучше, чем компания гения.

Триста восемьдесят миль между Лос-Анджелесом и Беркли при желании можно преодолеть за день. Но Грейс, вынужденная соблюдать ограничения скорости и останавливаться, чтобы перекусить и зайти в туалет, поняла, что приедет в конце дня или ранним вечером.

Слишком поздно, чтобы узнавать что-то об «Аламо эджастментс».

Следовало учитывать и фактор усталости: взбудораженная симпатическая нервная система сведет на нет естественную склонность ее организма сохранять спокойствие. Она будет не в лучшей форме.

Так что это будет двухдневное путешествие – в глубь континента с ночевкой примерно на полпути, во Фресно или его окрестностях. Она встанет рано утром, приедет в университетский городок задолго до полудня, и у нее будет много времени, чтобы сориентироваться.

Грейс подъехала к супермаркету «Севен-Илевен», пополнила запас легких закусок и некоторое время сидела в машине на парковке, просматривая виртуальный гроссбух, который уже дважды тщательно изучала, решив отправиться в это путешествие.

Если мистер Здоровяк по-прежнему ищет ее – что вполне вероятно, – то отъезд делает ее беззащитной перед проникновением в дом и офис.

С другой стороны, ни там, ни там нет ничего, что могло бы представлять ценность для врага или чего нельзя было бы заменить.

Кроме нее самой.

Дальше шел вопрос соотношения выгоды и риска: просто визит в район, где когда-то находилась несуществующая фирма, может оказаться бесполезным. Более того, она отправилась в путешествие, не имея никакой информации об «Аламо эджастментс», и, если враг где-то поблизости, может выдать себя.

Враг. Пора составить портрет своей цели.

Женщина представила его: высокий, вероятно, все еще привлекательный мужчина с непринужденными манерами, тридцати семи или тридцати восьми лет. Очаровашка со смертельно опасными тайнами, и, если он не так умен, как она думала, с криминальным прошлым.

Если же он умен, то таился два десятка лет – возможно, жил внешне респектабельной жизнью и тайком сеял вокруг себя хаос.

Если он притворялся добропорядочным членом общества, то разглашение его секретов действительно грозит смертью.

* * *

Грейс проехала Санта-Барбару и приближалась к Солвангу, а вестей от Уэйна все не было. Он попросил два или три дня, но доктор думала, что адвокат просто перестраховывался, и теперь ее вера в успех слабела с каждой милей. Потому что – если быть откровенным – на самом деле все предельно просто: позвонить нужному человеку. Он смог или не смог, захотел или не захотел.

Блейдс включила музыку и проверила маршрут. Позади шестьдесят пять миль, осталось двести девяносто. Ее нога уже стала нажимать на педаль газа, когда на шоссе появились патрульные машины. Все равно Грейс ощутила прилив энергии – возможно, она доедет до цели за день. Найдет ничем не примечательный приличный отель в центре Окленда, который граничит с Беркли, спокойно выспится, а утром отправится на охоту.

Когда она подъезжала к Ломпоку, позвонил Уэйн.

– Нашли что-нибудь? – спросила Грейс.

– Вроде того.

– Я слушаю.

– Привет. – Тон юриста вдруг стал шутливым. – Я так рад слышать свою любимую племянницу… Весь день занята? Да, сочувствую, дорогая… Конечно, это было бы здорово… Дай запишу… «Рыжая телка»… Санта-Моника… шесть вечера тебя устроит?

Кто-то неожиданно вошел в его кабинет? Быстро же среагировал Кнутсен! Грейс была рада, что он ей помогает.

Обратная дорога займет не меньше двух с половиной часов – даже больше, если в час пик начнутся пробки. Но все равно времени более чем достаточно.

– До встречи, дядя Уэйн, – сказала Блейдс.

Ее собеседник повесил трубку, не рассмеявшись.

* * *

Ресторан был старомодным: просторная зала со сводчатым потолком, тисненые обои зеленого цвета, неяркий свет, кабинки, обитые оливковой кожей, а на полу фальшивый персидский ковер, заглушавший шаги. Репродукции фламандских натюрмортов, сценки из глупых комиксов о вине, а слева от бара – схема разделки туши бедного бычка на стейки, ребрышки и антрекоты.

Грейс приехала на десять минут раньше, но Уэйн был уже здесь – одна половина его пухлого тела была видна, а другая скрывалась в тени угловой кабинки. Несмотря на обилие посетителей, кабинка рядом была свободна. На столе перед ним стоял мартини с тремя оливками, похоже, нетронутый. Адвокат грыз хлеб и почти не отреагировал на севшую рядом с ним доктора Блейдс.

Сегодня его одежда должна была впечатлять: желто-коричневый костюм с мягкими плечами, бледно-оранжевая рубашка и тот же яркий синий галстук, как на официальном снимке. Он не сдвинулся с места, но взял Грейс за руку и на секунду сжал ее.

– Дядя, – сказала она. – Спасибо, что нашли время.

Уэйн слабо улыбнулся.

– Семья прежде всего.

Подошел официант в белой куртке.

– По-прежнему ничего не хотите, мистер Кнутсен?

– Нет, только напитки, Хавьер. – Юрист повернулся к Грейс: – Кэти?

– Кока-колу, дядя Уэйн.

– Уже несу, – сказал официант. Адвокат вложил в его руку купюру, и его глаза округлились. – Вы уже расплатились, сэр.

– Считай это бонусом, Хавьер.

– Большое спасибо. – Официант удалился.

– Бонус за пустую соседнюю кабинку? – спросила психотерапевт.

Уэйн пристально посмотрел на нее, вздохнул, отвернулся и сделал вид, что рассматривает картину, на которой был изображен мертвый кролик, подвешенный среди фруктов, цветов и трав.

Хавьер прибежал с бутылкой колы. Грейс пригубила напиток, а Кнутсен так и не притронулся к своему мартини. Женщина ждала, пока он расправится с целой корзинкой хлеба. Жуя и стряхивая крошки с рукава, Уэйн пробормотал:

– Только углеводов мне и не хватало.

Официант принес новую корзинку хлеба, наполнил бокалы водой и спросил, все ли хорошо.

– Превосходно, – ответил юрист.