Но в чужом городе лучше не заходить в первое попавшееся заведение — кто знает, какая у него репутация. Давыдов подозвал извозчика и велел отвезти себя в лучший ресторан.

— Ну, так то вам, шановный пан, в «Крендель» надо!

— И чем же там кормят?

— А славно кормят! Есть повар-француз, есть повар-немец.

— Ну, тогда поехали, — решив, что в Киеве не обязательно есть вареники и галушки, сказал Давыдов.

Ресторан оказался премилым, а в том зале, куда любезный официант провел капитана, стояли большие и мягкие диваны. Денис решил, что это для тех обжор, которые после десерта уже не могут самостоятельно выбраться из-за стола и должны хоть немного отдохнуть. Оказалось, дело не только в обжорах.

За соседним столиком сидели на диване две дамы, одна — постарше и попышнее, другая — совсем молоденькая. Давыдов немного удивился: дамы без кавалеров могли прийти утром в кондитерскую, а тут уже вечер близится, в ресторане вот-вот начнет собираться приличная публика. Он оглядел зал и увидел еще двух дам — тоже без мужчин. Стоило ему задуматься о том, что в Киеве какие-то странные нравы, как официант, положив перед ним меню и карту вин, шепнул:

— Могу предложить пану приезжему приятные светские знакомства…

Денис невольно взглянул на своих соседок. Старшая из дам, поймав его взгляд, кокетливо улыбнулась. «Так то ж местные мадамы с дочками!» — Давыдов едва не прыснул, а потом вдруг разозлился.

— Весьма рекомендую, — прошептал догадливый официант. — Пан сам убедится: мадам с дочкой натуральные, без подделки. Показывают сцены страсти промеж собой, утешают всеми средствами…

— Еще одно слово, и получишь в ухо, — зверским шепотом произнес Давыдов. — Неси живо гратен из цветной капусты, а через пять минут — сырный суп!

Официант исчез. Мадам с дочкой переглянулись и уставились на Дениса весьма нахально. Он сердито фыркнул и подтащил к себе хлебницу. Чтобы не встречаться взглядом с дамами, принялся выбирать ломтик булки с поджаристой корочкой, потом поневоле этот ломтик сгрыз. И все время обеда просидел, опустив взор в тарелку.

А когда уже расплачивался, краем глаза увидел, что мадам с дочкой встают. Он разгадал их маневр — перехватить пикантного брюнета с седым локоном у двери. Дамы оказались ловкие — им это удалось.

— Не подумайте дурного, — сказала старшая.

— Ни о каких деньгах и речи быть не может, — добавила младшая.

— Вы тот, ради кого я на все согласна…

— Все, что пожелаете…

Пикантный брюнет протиснулся бочком мимо них вдоль стенки и кинулся наутек. Опомнился Денис уже на улице.

* * *

Вернувшись в дом Гинзбурга ровно к шести часам вечера, Давыдов, к своему удивлению, не застал в квартире подопечных господ эсеров. Вместо них его встретил тот же худосочный Исаев-Блюмкин. Только теперь одессит сидел в гостиной на кожаном диване, возле столика с телефонным аппаратом последней модели шведской фирмы «Ericsson» с хромированными микрофоном и наушником. На остром колене Блюмкина удобно устроился «смит-вессон» внушительного калибра.

Мужчины какое-то время молча рассматривали друг друга, будто впервые, потом Давыдов поинтересовался:

— Ну, и к чему это представление?

Яшка, которого буквально подбрасывало от бурлившего в крови адреналина, сумел выдержать многозначительную паузу и хриплым голосом сообщил:

— Таки вы предатель, господин Давыдов! Этот печально, но факт. Вы посетили сомнительное заведение на Малой Житомирке…

— Какое заведение? — прищурился Денис, а сам подумал одновременно с восхищением и досадой: «Надо же, какой подозрительный и пронырливый! Выследил, сосунок!..»

— В том доме квартируют «слухачи». За это знает каждый босяк с Подола!

Давыдов от души расхохотался, даже за стол присел, вытирая выступившие слезы. Блюмкин смотрел на него во все глаза и не мог понять причины веселья, поэтому пропустил момент, когда в руке капитана возник «кольт» не менее солидного вида, чем у Яшки. И дуло его недвусмысленно уставилось парню прямо в лоб, в то время как его собственный «смит-вессон» был даже не взведен.

— Брось-ка револьвер на пол, — посоветовал Денис, — от греха подальше.

Яшка, бледный от злости, нехотя повиновался.

— А теперь слушай внимательно, — продолжил Давыдов. — Твои пинкертоновские изыски меня нисколько не волнуют. Хотя — браво: хорошее чутье на опасность и слежка почти профессиональная. Но, чтобы больше не возникало вопросов, так и быть, поясню. Я действительно работаю в Осведомительном агентстве, то есть у «слухачей», и твое руководство об этом знает. Странно, что тебя не поставили в известность. Видимо, решили, что ты ничего не заподозришь и просто выполнишь их поручение. Впрочем, сейчас это уже неважно. Так что кончай валять дурака и говори нормальным языком и быстро: где моя группа?

— На Фундуклеевской они, — буркнул Яшка. — Катька их туда вызвала…

— Что еще за Катька?

— Катерина. Куратор киевского отделения партии социалистов-революционеров.

— Почему без меня?

— А с вами она хотела отдельно поговорить. Скоро придет… — Блюмкин немного успокоился и начал коситься на свой револьвер на полу. — Извините меня, господин Давыдов. Погорячился я…

Денис встал, подобрал оружие и сунул в карман пиджака, свой же «кольт» убрал в кобуру на поясе.

— Извинения приняты, юноша. Но револьвер ради нашего обоюдного спокойствия останется у меня. Идите пока, чаю хоть приготовьте. Все-таки дама к нам пожалует…

Яшка вздохнул и поплелся на кухню.

* * *

Когда в прихожей раздался звонок, Давыдов с Блюмкиным приканчивали по третьей чашке чая с баранками. Слегка разомлевший Яшка отправился открывать, а Денис, быстро оглядев себя в висевшее между оконными проемами зеркало, пересел на диван и принялся листать свежий выпуск «Киевлянина», купленный утром на привокзальной площади.

Но вот в коридоре простучали легкие шаги, и насмешливый голос произнес:

— Good evening, Денис Николаевич!

Давыдов выронил газету. Перед ним в трех шагах стояла… Кэтрин Маккормик собственной персоной и улыбалась во все тридцать два зуба. Блюмкин с любопытством выглядывал из-за ее плеча, оказавшись почти одного роста с англичанкой.

— Кэтрин… — Денис закашлялся. — Вы — Катерина?! Руководитель киевского отделения партии эсеров?..

— Нет, Денис Николаевич, я — куратор. — Маккормик по-хозяйски села за стол и сама налила себе чаю. — А что вас удивляет?

— То, что вы так хорошо говорите по-русски… — Давыдов медленно, стараясь выглядеть естественно, поднялся и тоже присел за стол, напротив девушки. Блюмкин, оглядев обоих, тихо удалился на кухню. — От чего же раньше вы…