– Да, я слышала. Сколько хлопот вокруг него.

– А дома-то засада!..

– Это все из-за меня…

Александр, хмыкнув, сказал в пространство:

– Ерунда. Главное, я за кота спокоен… Жена, когда уезжала от меня, тоже пошутила на прощанье: «С котом жил, с котом помрешь». Неужели это была не шутка, а пророчество?

Виктория отвернулась и набрала номер:

– Позвоню Фаине Яковлевне.

– A-а, связная.

На том конце трубку подняли быстро.

– Алло, здравствуйте, Фаина Яковлевна.

В трубке раздался совершенно спокойный будничный голос с некоторой картавостью:

– Здравствуй, голубушка. У дедушки был обыск со скандалом, приезжал сам Карпик к концу, разрешил архив оставить и оружие не трогали. Засады нет, но вокруг дома, конечно, бродят молодцы. И в окна через бинокль глядят. Понимаешь, кого поджидают?.. – она сделала значительную паузу. – Видела Олю в магазине, дедушка просил по возможности звонить мне каждые два часа. Звоните, мне, старухе, веселее будет при деле.

Попрощавшись, Виктория объяснила Александру:

– Фаина Яковлевна – старая правозащитница. Именно поэтому она – идеальная связная, опытная и спокойная. Она, похоже, даже обрадовалась своей полезности.

– Странное сочетание – старый чекист и правозащитница.

– Они знакомы через Ольгу Борисовну и всегда испытывали друг к другу уважение. Дедушка ведь был на преподавательской работе и в подавлении инакомыслия в семидесятые прямого участия не принимал, да и не одобрял, если честно. Считал, что это глупость.

Александр открыл перед девушкой дверцу:

– Поехали?

В машине Виктория продолжила разговор:

– Так вот, в третьем варианте я почти не ориентируюсь. Мы обсуждали это с дедушкой вчера ночью. Он многое подсказал, но информации, к сожалению, было недостаточно. Не прибавилось ее и сегодня. Третьей силой, которая каким-то образом организовала этот кризис – или только пытается его использовать, – могут быть военные…

Александр быстро набрал скорость:

– Отставка Министра обороны тому подтверждение. Они не должны без боя сдавать свои позиции.

– Да, ведь за министром покатятся головы всей его гвардии, а размеры хищений в армии такие… – Виктория округлила глаза. – Но это отдельная тема.

Глядя сейчас на девушку, Банда не мог не улыбнуться:

– Я, пожалуй, больше здесь осведомлен. Это как раз по моей части.

– Но это может быть кто угодно: руководитель администрации, Секретарь Совета безопасности, даже ваш председатель ФСБ.

– Это вряд ли.

– Дедушка тоже так считает, – она была такая волнующая в эту минуту: щеки разгорелись, глаза так и сияли.

– Виктория…

Девушка почувствовала, что сейчас последует личный вопрос и повернула голову к Александру.

Тот с довольно сумрачным видом смотрел на дорогу:

– Почему вы все-таки обратились ко мне?

Виктория рассмеялась:

– Это тоже предугадал и посоветовал дедушка.

– Феномен какой-то, – ухмыльнулся Банда. – Без него нигде не обходится.

– Когда вчера вечером он посоветовал обратиться к вам в поисках союзника, я отнеслась к этому весьма скептически, – призналась Виктория. – Мне это показалось преждевременным и опасным. И в первую очередь для вас; на себя я уже махнула рукой… Но когда на следующий день я попала в шаховое положение, то почему-то, не раздумывая, позвонила к вам. Пошла на поводу у интуиции. А вот почему вы не подвели, – это для меня загадка. Ведь вы не Дон-Кихот какой-нибудь, а опытный оперативник. И вдруг ввязались в такую авантюру… Рискуя всем – благополучием… наверное, даже жизнью…

Она подавленно замолчала.

– Могли бы мне комплимент сказать, что-нибудь об открытом честном лице, – Бондарович понял, что пришло время поддержать девушку морально; он живо представлял себе, каково ей сейчас: ведь это по существу на нее объявлена охота; и какими охотниками! Голос у него был уверенный. – Я вам тоже сейчас скажу, что мне ваш дедушка понравился, вот я и решил рискнуть карьерой, свободой и жизнью.

– А помимо обыкновенной симпатии к дедушке? – живо отреагировала Виктория. – Я думаю, что его авторитет тоже сыграл свою роль в вашем доверии к моим проблемам и идеям.

– Вы правы. Но, кроме этого, мне не понравилась сама ситуация. Мне показалось, что вы тоже почуяли здесь предательство.

– А что же еще?

– Предательство на самом высоком уровне, которое может иметь фатальные последствия. Заметили, все варианты заключают в себе один и тот же процесс: упоение властью, страх ее потерять – и преступные предательские действия.

– Так оно и есть. Вот видите, мы с вами единомышленники! – обрадовалась Виктория.

Они давно уже выехали за город, и Банда развил порядочную скорость. Но быстрая езда нисколько не мешала ему поддерживать разговор:

– Я просто завяз одним коготком в очень крупном деле, которое уже нельзя выбросить из головы. Разве серьезный шахматист сможет пройти мимо интересной партии? Вот и я… Так что всей птичке пропасть.

– Но почему вы поверили моему странному звонку? – все допытывалась Виктория. – Почему не решили, что это какая-нибудь хитроумная проверка?

– Заметили, что мы снова перешли на «вы»?

– Душевные излияния всегда имеют схожесть с чем-то из романтической литературы.

– Пожалуй. У тебя просто кризис доверия. Что-то подобное всегда случается в переломные моменты судьбы, – рассудил Бондарович. – Ты воспитана в семье, где сильный и умный дедушка пользовался абсолютным доверием. Так?

– Он и сейчас – глава.

– Отсюда твое стремление браться за трудные дела, отсюда же поиск на службе такого начальника, которому можно верить во всех вопросах.

Виктория приглядывалась к километровым столбикам:

– Александр, поворачиваем направо.

Бондарович перестроился в правый крайний ряд.

Девушка припомнила:

– Как ни странно, Кожинов сегодня говорил мне почти то же самое. О том, что я просто потеряла к нему доверие. И сослал меня в Ярославль.

– В Ярославль?

– Да, он полагал, что делает благородный жест – спасает заблудшую овечку.

– А потом прислал группу задержания.

Виктория так и подскочила на своем месте:

– А как он нас вычислил?

– Отследили меня, судя по тому, что в квартире уже была засада. Хотя мне казалось, что я внимателен. Сама понимаешь, и не в моих интересах было приводить «хвост». А может, зафиксировали наш разговор по телефону… Не стоит над этим ломать себе голову.