– Так это… Дядя мой тут живёт, вот, погостить приехал, да и по делам там… Вспомнил, что ты рассказывала где живёшь, да решил зайти. Не хочешь прогуляться?

Как же вовремя он это предложил. Ничего мне не хотелось на свете больше, чем уйти сейчас из родного дома. Умывшись, переодевшись, забрав свои неразобранные сумки незаметно от родителей, мы выскользнули из квартиры.

За домом стоял припаркованный джип и трое друзей внутри. Я не могла сдержать улыбку, когда увидела их всех. Всё-таки мне очень повезло, что я попала на тот математический конкурс. Мы все снова поехали к Кэт. Как ни странно на ночёвку в том числе. Марк сказал, что забронировал гостиницу на окраине города, но мы набрали алкоголя, Уолтерс снова наделал нам всяких отвёрток и прочего и мы просидели так до рассвета, пока все не свалились в глубокий сон.

Уснули, кому как пришлось. Эдриан сидел полулёжа, закинув голову на диван подруги, сама она лежала на нём же в обнимку с Робертом, Марк… Его я в гостевой не увидела. Я проснулась лёжа на Эдриане, в коконе из его рук и пледа. Прошлась по квартире, нашла Марка мирно спящим звёздочкой на кругло кровати в спальне. Вот уж кто умнее всех, оказался. Понятие «чувствуй себя, как дома» обретает краски.

– Чёрт, я так сопьюсь. Пора завязывать, – пробормотала своему отражению в ванной.

Когда все окончательно проснулись и привели себя в божеский вид – хорошо, что я встала первая и не ждала очередь в ванную – было принято решение вернуться в Шатвиль.

Кэт, сначала, огорчилась, но не сильно и не слишком долго. Она не была привязана к месту, на пары ходить не надо. Почему бы и не пожить пару месяцев в столице, поработать там же. В общем, оставалось только одно – попрощаться с родителями. Уехать, не сказав ни слова, не позволяло воспитание. И Эдриан, как ни странно.

Впятером мы приехали к моему дому. Я пошла в подъезд, пока ребята ждали на улице. Я уже прокручивала в голове возможную беседу с мамой, пыталась мысленно возразить папе, но поднявшись на нужный этаж, замерла. Дверь квартиру была распахнута настежь. Я пробежалась по комнатам – никого нет. Позвонила маме и выронила телефон из рук.

Эдриан Салливан

Адель вышла на улицу как в воду опущенная. Её движения были плавными, какими-то болезненными. Она едва держалась на ногах. Я подскочил к ней, поддерживая. Кэт появилась рядом, не успел я и глазом моргнуть.

– Детка, что с тобой? – спросила рыжая.

– Папа… в больнице.

Роберт гнал как ненормальный, притормозив лишь на больничной парковке. Вдвоём мы влетели в здание, чуть не снеся двери. На регистрации я узнал номер палаты, и мы уже спокойнее пошли туда.

В белом халате и с заплаканным лицом нас поджидала старшая копия Адель – Саманта Флеминг. Женщина осунулась, ссутулилась, глаза были уставшие, едва смотрящие. Ещё вчера она была лет на десять моложе, будто за день постарела.

– Ч-что с ним? – прошептала Адель еле слышно. Слёзы не давали ей выдавить и слова. В горле застрял ком.

Бедная моя девочка, сколько на неё уже свалилось в этой жизни. А сколько ещё будет? Надеюсь, это последнее мрачное событие и оно, закончится выздоровлением.

– Адель? – женщина еле говорила, потом перевела взгляд на меня. – Дэниел?

– Как мистер Флеминг? – спросил я, усилием воли отбросив неприязнь к чужому имени.

– У него случился сердечный приступ. Врачи говорят, что сейчас он стабилен, но пока к нему не пускают. Мне так страшно, доченька, – она закрыла лицо руками, снова всхлипывая. Адель обняла маму, вытирая рукавом слёзы.

– Всё будет хорошо, мам. Успокойся. Ты же знаешь папу, он сильный. Он совсем справится.

– Мой Ричи…

Минуту назад младшая Флеминг едва в обморок не падала, а как оказалась нужна матери, то вмиг собрала силы в кулак и была словно скала. Скала, на которую может опереться кто угодно. Я мысленно снял шляпу перед ней. Это ли не стержень? Это её я пытался сломать полгода назад? Я заведомо был в пролёте.

Адель Флеминг

Мы просидели у палаты ещё около часа. Я понимала, что уехать сейчас никуда не смогу. Пыталась отослать Эдриана, но он лишь позвонил ребятам и сказал, что мы задержимся, и они могут пока ехать домой. Сам же Салливан и с врачами объяснялся, и договаривался о чём-то, узнавал какие-то детали. Мама почти уснула в моих руках, а потом неожиданно подала голос.

– Милая, прости, что всё так вышло. Мы не хотели делать тебе больно. Мы с папой понимаем, что ты влюблена, но… это проходящее. А Салливаны… Пойми, они не лучшая партия для тебя. Мы лишь волнуемся за тебя и желаем лучшего.

– Мам, давай не сейчас.

– Нет! Нет-нет, сейчас. Папа здесь из-за этого. Он так волновался о тебе, так переживал, что обидел, что… что не выдержал.

– У него приступ сучился из-за меня? – не могла поверить в её слова.

– Нет, Адель, нет же, милая моя. Не из-за тебя, а из-за того, что чувства твои ранил. Мы ведь понимаем всё, сами такие же были. Молодые, глупые и влюблённые.

– Но почему вы против? Почему именно Салливан? – задала я в очередной раз вопрос, не надеясь на ответ. Сам объект разговора плавно вышел со спины мамы.

– Дело в его отце, Адель. Мы когда-то имели с ним дело. Эдвард Салливан не самый порядочный человек. Не трудно догадаться, каким вырастет его сын. Я очень не хочу, что бы тебя связывало хоть что-то с этой семьёй. Молю тебя, пока всё не зашло слишком далеко, оставь ты Салливана младшего. Лучше обрати внимание на этого парня, что с тобой приехал. Заботливый, вежливый, красивый. И учитесь вместе, – у меня не нашлось слов. То есть это не было никак обосновано. Только из-за имени. Тупая родительская прихоть!

– Но мам, он… – я хотела возразить, хотела объяснить, что сын не отец, это два разных, раздельных человека.

– Не спорь, Адель. Салливан тебе не пара! А сейчас я вижу, как этот мальчик смотрит на тебя. Мне кажется, он влюблён в тебя. Обрати же и ты внимание на порядочного.

– Мам, да это и есть Эдриан Салливан! – у родительницы отвисла челюсть. Меня так разозлила её настойчивость, что я просто не выдержала. – Как ты можешь судить о человеке лишь по его родителям? Тебе же понравился он, когда я представила его Дэниелом? Почему ж ты против, если его