Должно быть, бледная особа в дежурке поняла по моему решительному виду, что я настроена серьезно и запросто могу закатить скандал, потому что сразу же куда-то позвонила, после чего указала мне в глубь коридора. Там меня встретил очень полный мужчина — переваливший через все преграды живот и почти подметающие пол брюки. Он представился как Петр Войтек, технический сотрудник. Попросил меня на небрежном английском присесть в его каморке, которая служит ему кабинетом, и добродушно извинился за то, что не понял, в чем заключается моя проблема.

— Документы на недвижимость, — сказала я и объяснила, что они до сих пор пылятся у них в конторе, хотя уже давным-давно должны были оказаться у нас на руках.

— К сожалению, это не мой отдел.

— Но меня направили сюда!

— Они всех сюда направляют только потому, что я говорю на английском. Заблудившихся туристов, искателей удачи, которые рассчитывают найти в горах золото или уран и хотят знать, какой размер взятки надо дать за месторождение, big money… — И Войтек, растопырив пальцы, потряс ладонями на манер девушек из группы поддержки спортивной команды.

— Вы в самом деле хорошо говорите по-английски, — сказала я и так улыбнулась ему, что его щеки слегка порозовели.

— Мой отец обожал «Битлз». Джон Леннон и Пол Маккартни научили его английскому, ну а после того, как мне исполнилось пять, он больше не говорил со мной ни на каком другом языке. Все равно через поколение или два весь мир будет говорить на английском, and the whole world will be one[33].

— Так какой же ваш отдел?

— Технический. IT. Прокладка широкополосных линий связи. Договоры, технические разработки, закупка оборудования.

— То есть если я захочу подключиться к широкополосной сети вещания…

Петр Войтек просиял:

— Верно! Тогда вы сможете обратиться ко мне. Для прокладки кабеля. Да-да, смело обращайтесь! — Его пальцы запорхали по клавиатуре, после чего он развернул монитор ко мне лицом. — Есть несколько операторов, в чью зона охвата входит наша, но если вы предоставите сведения о себе — адрес, наименование недвижимости и прочее в том же духе, — то я помогу вам подобрать правильное решение…

— В том-то и проблема, — покачала головой я, — что папка со всей информацией по недвижимости застряла где-то здесь.

Петр Войтек застонал и воздел руки к потолку в жесте, говорившем: какие же все вокруг идиоты.

— Некоторые отделы… Они продолжают жить в прошлом столетии. Лично у меня в голове не укладывается, как раньше обходились без цифровой информации.

— Выходит, я не смогу подключиться к оптоволоконной сети?..

Толстяк принял озабоченный вид. После чего вскочил на ноги, на удивление легко для своего веса, и, спросив, какой у меня адрес, попросил немного подождать. Я услышала, как покидая комнату, Войтек напевал I need somebody, help, not just anybody, he-e-e-elp…[34] Между его ягодицами виднелась глубокая ложбинка, но голос у него был красивый.

Прошло минут двадцать, после чего я услышала, как он возвращается. Я надеялась, что документы лягут передо мной на стол, но Петр Войтек с пустыми руками уселся за компьютер, и его пальцы снова забегали по клавишам.

— Нашли что-нибудь?

— Боюсь, плохие новости. Если бы вы сразу сказали, что это за рекой… Слишком далеко, слишком дорого и ни одного жилья поблизости. Пожалуй, единственный выход для вас — это беспроводная связь. Я распечатаю вам список операторов, которые предлагают хорошую пропускную способность и высокую скорость за доступную цену.

— А документы?

— Копировальный аппарат работает убийственно медленно, но я отсканировал то, что есть. Сообщите мне свой электронный адрес, и я сброшу вам на почту. — Он указал на мобильник, и я не мешкая зашла на свою почту. Спустя секунду пришло сообщение.

Три документа во вложении.

— Не думаю, что вам есть о чем волноваться, — сказал он и искоса поглядел на меня, не отрываясь от экрана, — скорее всего проблем не будет.

— Каких проблем?

Рубашка туго натянулась на животе Петра Войтека, когда он откинулся на спинку стула. Почему я замечала только то, что имело отношение к его весу? С тем же успехом я могла упомянуть про пронзительный взгляд его на удивление голубых глаз.

Отправленные им файлы являли собой первичную регистрацию недвижимости, относившуюся к периоду до 1945 года. Этого нам с Даниелем не показывали. Пока Петр Войтек говорил, я открыла документ, он был на немецком. При виде имени Йоханна Геллера я вздрогнула — персонаж, о котором я только слышала, внезапно стал реальным человеком из мяса и костей. Также там был акт отчуждения недвижимого имущества, который пришлось подписать прежним владельцам усадьбы, когда они навсегда отказывались от своих владений. Изящный подчерк, подпись Юлии Геллер.

— Вне сферы моей компетенции, как говорится. Должно быть, в те времена это было обычным делом, hell yeah[35], ведь была война. И тот факт, что кто-то подает протест, вовсе не означает, что он получит права. Большинство людей, несмотря ни на что, склонны ошибаться, особенно когда они обращаются в органы государственной власти.

И Войтек рассмеялся собственной шутке.

— Погодите-ка, — остановила его я, — выходит, кто-то подавал формальный протест против купли-продажи?

— Что-то в этом роде, да. В торговле много подводных течений, законность права на владение может быть оспорена. Заявления, жалобы, вот такая стопка бумаг. — Он показал толщину пальцами. — Если бы я начал все это сканировать, то застрял бы там til the end of time[36].

— Но вы их читали?

Петр Войтек улыбнулся:

— Сплошная юриспруденция, не мой профиль, но кое-что можно понять из сопроводительного письма. — В его голубых глазах появилось что-то испытующее. — А вы этого не знали?

Так, выходит, Анна Джонс действительно этим занималась, строчила заявления и подавала апелляции на рассмотрение городским властям, а между делом посиживала в баре и чокалась со мной. Предлагала нам юридическую помощь. Она знала, кто я, еще до того, как мы с ней познакомились. И спросила про точки над букой «е» в фамилии Острём, потому что видела ее написание. Вот змея, подумала я, гадюка изворотливая.

— Нет, — ответила я, — я этого не знала.

— Подписи на каждом шагу, как говорится, такими темпами она могла и до инстанций Европейского союза дойти, но здесь… Не думаю.