И вокруг одни враги. Никто больше из этих людей не играет в моей команде. Никто…

— Я хочу уехать! — не обращая никакого внимания на слова Хана, требовательно произношу я.

Но все молчат. Ни слова.

— Сейчас же! — перевожу глаза с одного на другого, — Стас!

— Я выпил, Тань. Прости.

— Но может…? — задыхаюсь я от отчаяния, умоляюще смотря на девчонок, но те только пожимают плечами.

— Я могу отвезти тебя домой, — делает шаг ко мне Марк, но я только пренебрежительно хмыкаю и брезгливо морщусь.

— О, отлично! Трезвый водитель, будь добр, отвези домой себя и все будут счастливы, — буквально выплевываю я из себя яд.

— Поговорим и отвезу. Обещаю.

Глаза в глаза, а у меня кровь в венах вскипает, потому что он смотрит на меня так, будто бы ничего не было. Ни его предательства. Ни его вранья. Ни его игнора все это долгое время.

— Тань, просто выслушай меня. Пять минут, мне большего не надо.

— Пять минут?

— Да.

— Мне когда-то даже этого не дали.

Ринулась вперед, плечом отпихивая его в узком проходе между диванами и бегом наверх, в комнату, которую мне выделил Ветров.

К черту этот цирк шапито. Я насмотрелась на клоунов. Меня от них тошнит!

— Таня, — кинулся за мной Хан, а я только припустила пуще прежнего, надеясь как можно быстрее добраться до телефона, чтобы вызвать себе такси.

И плевать, что дорого. Мои нервы мне дороже!

Оглянулась и тут же задохнулась. Марк, целенаправленно поспевал за мной. Сердце подпрыгнуло к горлу и там, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, умерло. А я только и успела, что влететь в, выделенную мне комнату и захлопнуть за собой дверь.

Повернуть завертку. Облегченно привалиться к стене. Скатиться вниз по ней и обнять руками колени, равномерно раскачиваясь взад-вперед.

Гадович! Всем мозги запудрил. Вот и Гордеев купился на его виртуозный треп. Все грехи ему отпустил. Возвел в ранг святого.

Боже, за что?

— Таня моя, — послышалось из-за двери, и я неожиданно для себя расплакалась.

Тихо. Совершенно беззвучно. Я умею, жизнь меня планомерно готовила к этому трэшу.

— Я буду говорить все равно. Потому что должен, потому что виноват. Потому что ты заслуживаешь, чтобы знать правду.

Зажала уши ладонями, упав на пол, приняв позу эмбриона. Но не помогло. Я все равно слышала его голос. Этот дурманящий, завораживающий баритон. Он сводил с ума, гипнотизировал. Высверливал в моей черепной коробке дырки, превращая ее в форменный дуршлаг.

— Помнишь ты растянулась на полу в школе передо мной? Помнишь, Тань? Подняла на меня свои глаза-шоколадки, и я пропал. Пару недель ходил как чумной, не понимая совершенно, что со мной происходит, а потом смирился с простой истиной — ты мне нужна.

Всхлипнула, зажимая ладонью рот и зажмурилась. Это нечестный прием. Нечестный!!!

— Я дурак тогда был. Максималист. Все или ничего. Понимаешь? Но, если бы я только знал, почему тебя прессуют, то всех бы порвал. Никто бы не смел к тебе прикоснуться. Я бы для тебя сделал все, Тань. Никто не посмел выгнать из школы мою любимую. Я бы костьми лег, но не допустил этого.

Фыркнула, прикусила кулак.

— А потом случился Гордеев. И мне бы быть мужиком, но я тогда был глупым мальчишкой, который тупо приревновал тебя к другому. Я не оправдываюсь, не подумай. Наоборот! Признаю свою вину. Да, я перед тобой виноват. За то что верил в то, во что поверить легче всего. А потом сам же пожал свои плоды. Ушел в крутое пике в институте. Все забыть тебя не мог. Ты мерещилась мне в каждой девушке. Вот — у этой глаза как у моей Тани. А вот у этой — улыбка. Это смеется так же. А у той походка точь-в-точь как у Сажиной. С ума сходил. Скатился. Дошло все до того, что отец вычеркнул меня из завещания за гульки. А мне плевать было. Обожрусь и кайфую, потому что мне в пьяных снах приходишь ты. Вот такой я был жалкий неудачник, Таня…

Был…Три ха-ха! Всадила кулаком в деревянный пол, а потом еще раз и еще, чтобы заглушить сердечную боль, но слушать не перестала.

Безвольная рохля!

— А потом ты пришла в нашу фирму. В мой отдел. Я ночь не спал, после первого рабочего дня рядом с тобой. Потому неделю куролесил, пускаясь во все тяжкие. Я как думал? Что забыл тебя за прошедшие годы, выкинул из головы и из сердца. Но как же я заблуждался! Обманывал себя, что ты ничего для меня не значишь. Сам перед собой хорохорился. А потом сорвался. Таня, ты помнишь тот вечер у меня в кабинете? Помнишь?

Боже, что такое он спрашивает? Да как вообще это можно забыть?

— Я помню все! До мельчайших деталей. Твою дрожь. Твой ответ на мой поцелуй. Жар твоего тела. Шелк твоей кожи. Запах, который присущ только тебе одной. Все стоит перед моими глазами, как будто бы это случилось вчера. Таня…прости, но…я тогда не думал головой. Весь разум поглотила нерастраченная страсть. Я пер как танк, не замечая, что уже приколочен к тебе гвоздями навечно. Если бы я мог тогда трезво мыслить, то все бы было иначе. Я бы не допустил весь этот пиздец, что случился после. Я бы защитил тебя…

Он врет! Он врет! Он врет!

Как мантра, лишь бы не поддаться на эти льстивые речи.

— Да, была Лиана. Но я никогда не рассматривал ее на место постоянной спутницы жизни. Клянусь тебе, Таня, никогда! Она обставила этот вопрос, как необходимость, а я не стал возражать, потому что был пустой. Мне было плевать, кто станет моей женой. Лиана, Кристина, Полина, Марина. До звезды! А потом ты снова ворвалась в мою жизнь и я тут же поставил точку в этом вопросе. Да, не порвал с ней сразу, но я уже объяснил тебе почему. Дурак, потому что. Махровый, Тань.

Как все просто у человека, правда? Фигаро здесь, фигаро там. Но я и на этом этапе не приказала ему заткнуться. Я ждала. Ждала, черт возьми, когда мы дойдем до жареного.

— Как только ты дала мне зеленый свет, я понял, что…блин, Таня…я понял, что не могу потерять тебя. Я ведь даже расстаться на ночь был с тобой не в силах. Но и в истории с Лианой поставить жирную точку уже не мог, она уже была за границей. Хотел поступить красиво. Чтобы не краснеть за себя и перед тобой. Я ведь и так