Когда он подойдет, Клеопатра положит руки ему на плечи, и их губы сольются в сочном поцелуе, долгом и сладком, от которого невольно подкашиваются ноги. Он станет целовать ее гибкую шею, высокую грудь, захватывая ртом вишенки твердых набухших сосков и рывками снимая с себя одежду. Затем он поднимет ее на руки и, не отрываясь от ее губ, отнесет на широкую расстеленную постелю. Клеопатра сама снимет батистовые панталоны, и он, любуясь прекрасным треугольником курчавых бархатистых волос, будет просто сходить от этого с ума. Они лягут, прижавшись друг к другу, и он одной рукой будет ласкать ее грудь, а другой гладить ее ножку, медленно, очень медленно забираясь все выше и выше.

Потом он коснется ее нежной складочки. Он будет нежно водить по ней пальцами, задевая курчавые волоски, и она станет прерывисто дышать. А затем он положит свою ладонь на низ ее живота, и она, откинувшись на спину, слегка разведет ноги, давая проход его пальцам. Когда же он коснется самого таинственного и сокрытого у женщин, она издаст стон наслаждения и порывисто обхватит его восставшую плоть своими ласковыми пальчиками. Потом он повернется, окажется на ней и войдет в нее резко и страстно, после чего мир перестанет существовать…

— …просили разбудить!

Стук в двери повторился снова.

— Господин студент, времени уже восьмой час.

Глассон разлепил наконец тяжелые веки и приподнялся на локтях.

— Слышу, — крикнул он хрипло со сна. — Благодарю вас.

Он рывком поднялся с постели, плеснул в лицо несколько пригоршен воды из рукомойника. Быстро оделся и, взяв дорожный саквояж, вышел из нумера.

— Ваша лошадь готова, — кивнув в ответ на его приветствие, сказал хозяин. — Изволите выезжать?

— Ну а чего тянуть-то, — бодро ответил Глассон и сунул в хозяйскую руку два целковых. — Прощайте.

— И вам доброго пути.

* * *

Заостренный конец старухиной клюки описал дугу буквально в нескольких дюймах от плеча Глассона.

— Вот я тебе, проклятущий! — замахнулась она снова, но ванька уже свернул в Старогоршечную улицу, и клюшка едва не сбитой санями старушенции опять рассекла пустоту. Дорога пошла вверх, и тут старуха уже не смогла составить никакой конкуренции лошади. Последняя бежала в горку много быстрее.

— Ну, погоди, проклятущий, ты еще мне попадесси! — пригрозила напоследок клюкой бабулька и злобно плюнула во след саням. Глассон, обернувшись, улюлюкнул ей и весело рассмеялся. Настроение у него было превосходным.

В клубе никого не было. Глассон торкнулся в одну комнату, другую, наконец бросился в кресла в малой гостиной и принялся ждать. Через четверть часа его слух привлекли какие-то звуки, доносившиеся со второго этажа. «Кто-то все-таки здесь есть», — решил про себя Глассон, вышел из гостиной и поднялся на второй этаж. Комната, где обычно собирались члены Замкнутого кружка, была открыта. Глассон огляделся и ступил в святая святых клуба.

Собственно, в этой комнате не было ничего значимого, и она ничем особенным не отличалась от прочих. В центре стоял большой стол на резных ножках со стульями, расставленными по его бокам. Вдоль стены по левую руку находилось большое канапе, довольно новое, с сафьяновой обивкой. По углам комнаты жались еще два канапе, маленьких, с продавленными сиденьями, такими же, как у нескольких кресел с ситцевой обивкой, расставленных у стены по правую руку. На потолке висела люстра на две дюжины свечей, в одном из простенков с подстольником из красного дерева стояло большое зеркало с прикрепленным сбоку от него бронзовым настенным канделябром в виде фигуры сатира. Еще одно небольшое зеркало, похожее на оконце, было неплотно задернуто парчовыми шторками. И именно из-за этой стены доносились непонятные звуки.

Глассон подошел ближе, и звуки стали более отчетливыми. Казалось, будто за стеной несколько человек совершают какую-то тяжелую работу. Время от времени слышались натужные вздохи и долгие протяжные стоны.

Он вдруг заметил в проеме неплотно зашторенного зеркала-оконца какое-то движение. Это показалось ему странным, так как он стоял, не двигаясь. Глассон быстро оглянулся. Нет, в комнате он находился по-прежнему один. Выходит, это было вовсе не отражение. Он подошел вплотную и все понял. Оконце было вовсе не зеркалом, а застекленным отверстием в соседнюю комнату. Иван медленно раздвинул шторки, и то, что он увидел, бросило его в жар. Ему открылся вид дамского будуара с большой софой, на которой происходило то, что он никогда не видел даже на французских порнографических открытках. На софе, широко раскинув ноги и прикрыв в блаженной истоме глаза, лежал на спине незнакомый ему молодой мужчина. Клеопатра сидела на нем верхом, склонившись вперед и припав к его груди, как жокей припадает к холке своего скакуна, готовясь к финишному рывку. Она громко и протяжно стонала и покусывала его соски, а мужчина ритмично двигал бедрами, издавая время от времени хриплые вздохи. Так продолжалось еще минуту-другую. Затем движения мужчины убыстрились. Клеопатра хрипло взвизгнула и низко утробно застонала. Мужчина выгнулся дугой и судорожно и жадно стал мять груди Клеопатры. В тот же миг голова Клеопатры повернулась, и ее затуманенный взгляд встретился со взглядом Ивана. Она порочно улыбнулась и облизнула пересохшие губы ярко-красным язычком. Глассон, как бы застигнутый врасплох, отпрянул от окна и вскрикнул, натолкнувшись на Полиновского.

— Что ты здесь делаешь?

— Так это… Вон там… Что? — не нашелся более ничего ответить Глассон, указав рукой на оконце.

— Подсматриваешь? — пытливо глянул ему в глаза Полиновский.

— Нет, что ты, — немного приходя в себя от увиденного, ответил Иван. — Это совершенно случайно. Шторки были плохо задернуты.

— А-а, — насмешливо протянул Владислав и задернул оконные шторки. — Ну, как съездил?

— Нормально. Симбирские товарищи готовы нас поддержать. Просили прислать прокламаций и винтовок.

— Даже так? — вскинул брови Полиновский.

— Да, — подтвердил Глассон, вспомнив сжатые кулаки попа-расстриги. — Настроены они весьма решительно.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Полиновский. — Ты что, прямо с дороги?

— Да, — просто ответил Глассон. — Хотелось как можно быстрее доложить о своем вояже и…

— Ладно, — перебил Полиновский. — Молодец. Ступай отдыхать.

— Да я не устал, — кинул быстрый взгляд на оконце Глассон.

— Что, не терпится воспользоваться своим правом свидания с Клеопатрой? — приметив взгляд Глассона, спросил Владислав.

— Ну…

— Хорошо, сейчас спрошу.

Полиновский вернулся через минуту.

— Она примет тебя через четверть часа. Ох и ненасытная же она дамочка, — закатил он глаза к небу. — Никогда не встречал таких… Ладно, посиди покуда. Вот, ежели тебе нужно настроиться, — бросил Владислав на стол пачку порнографических карточек. — Это из нового поступления.