– Как настроение, Саш? Чего грустишь?

– Да нормально всё, – сказал Шурик и посмотрел на свои руки, а вернее – на стакан, который был у него в руках. Мутная жидкость, имевшая слегка сероватый оттенок, как у хреновухи, маслянисто блестела.

– Да хрен бы с ним, – подумал Саша и, сделав глубокий резкий выдох, выпил. Должно было быть противно, но оказалось безвкусно. Абсолютно никакого вкуса. Даже вода имеет вкус, а это – просто жидкость, после которой остаётся лишь ощущение, что пил жидкость. Шурик вопросительно посмотрел на Дашу. Она моргнула и, улыбнувшись ему, ушла к ребятам. Саша ещё раз оглядел двор. Стоит, наверное, всё-таки подойти к мангалу и к столу, есть-то хочется. И в туалет хочется. Прям, сильно хочется. Голод всё-таки перевесил, и Шурик хотел пойти к столу, но ноги как будто прилипли к крыльцу. Он посмотрел вниз, они на месте, голова на месте и вроде соображает. В это время Макс и Даша повернулись к нему и призывно помахали, чтобы он подошёл к ним. Саша ещё раз попытался, но и на этот раз не получилось. В голове началась лёгкая паника. Рывок, ещё рывок и показалось, что он смог сделать шаг, но ноги остались на месте, а тело неминуемо приближалось к земле. Он всё ещё смотрел на лица ребят, которые начали расплываться, ему сложно было сконцентрироваться. Шурик сделал последнее усилие, рывком попытался оторвать от пола ноги и выставил руки перед собой.

Хлёсткие удары по лицу, раз за разом. Голова резко заболела. Не было сил открыть глаза.

– Тащ майор, тащ майор! – омерзительный голос кричал прямо в барабанную перепонку, создавая дикое давление в голове и порождая очередную волну боли.

Саша хотел сказать, чтобы кричащий человек заткнулся наконец, но вместо слов услышал только какое-то мычание. Он попытался в очередной раз встать, дав команду своим рукам и телу, но не чувствовал в ответ ничего. Ни боли, ни других ощущений. Как будто у него не было ни рук, ни ног.

– Все трое тут, тащ майор, – противный голос вновь создал очередную волну боли и дискомфорта в голове у Шурика.

"Что за пойло там такое, раз от него ужасное похмелье?" – думал он, мечтая открыть глаза. Они просто слиплись, Саша ощущал, что веки двигаются, но казалось, что ресницы сплелись между собой и не дают разомкнуться векам.

Яркая вспышка света – и дикая боль вонзилась в голову от правой ноги. Шурик попытался отдёрнуть ногу, но не смог, а боль постепенно угасала, превратившись в ощутимую и местами приятную. Приятную тем, что она чувствовалась. Нога одна есть. Значит и остальное должно быть на месте.

Вновь резкая боль, только теперь левой ноги, ощутилась, будто тысячи иголок вонзились в неё. Боль поступала волнообразно, с каждым разом угасая, до тех пор, пока Шурик не почувствовал тепло на кончиках пальцев. Он попробовал их сдвинуть и тут же шершавые носки внутри ботинка коснулись кончика пальцев.

Вдруг на лицо кто-то полил холодной водой и начал обрывать ресницы. Казалось, что этот кто-то пытается раскрыть их. Саша вновь попробовал открыть глаза, ресницы уже их не сдерживали, но предательский яркий свет вспышкой боли прокатился внутри черепа. Перетерпев боль, чуть разомкнув веки, Саша увидел вдалеке белое пятно света.

– Это сейчас что, я умираю, или оживаю? – сам себя спросил он.

– Шурик, живой! – прозвучал рядом до боли знакомый голос, на что Саша вновь пытался что-то ответить, но мычание, вырывшееся из его рта, дало ему понять, что пока лучше молчать. Он вновь закрыл глаза, пытаясь забыться, чтобы избежать боли. Яркий свет сменился на темноту, сознание вновь ушло во мглу.

– Семён Викторович, ну что, какие прогнозы? – чёткий голос прозвучал в тишине.

– Всё хорошо, Денис. Нога скоро заживёт. Надо дождаться, пока они сами очнутся, – ответил голос профессора.

– Так я же живой, – подумал Саша. Голова была чиста, как никогда. Он чувствовал себя как огурчик. Ничего не болело.

– Я в порядке, – приоткрыв глаза, хотел сказать Саша, но услышал что-то невнятное.

– Он очнулся, – произнёс голос Дениса.

Саша открыл глаза, в помещении, где он находился, было темно, по крайней мере, не было яркого болезненного света. Несколько секунд он пытался сконцентрировать взгляд, и в конце концов смог, над ним стоял с обеспокоенным лицом Денис, а рядом сидел улыбающийся Рашидов. Голову повернуть не смог, но, поняв его мысли, Денис тут же ответил:

– Тут они, рядом. Живые оба. Кому из вас, идиотов, пришла в голову идея – гулять по деревне? Я Дашу в счёт не беру. Вы – два взрослых мужика. Вы же чуть не померли там! – выругался Денис.

Саша смотрел на него стеклянным взглядом, пытаясь понять, где реальность, а где он сам. И Денис вместе с Рашидовым ему мерещатся, или они реальны? Если реальны, то что они делают тут? Альва, Нина, Йован, Фет, беспрестанно проносились у него в голове.

– С ногой что? – прозвучал вопрос Дениса.

– Да ничего, сломана. Он парень здоровый, через пару недель стянется косточка, а через месяц сам ходить начнёт, – спокойно ответил Рашидов.

– Ну ладно, Семён Викторович. Пусть отдыхает. Хорошо, хоть нашлись.

– Да, Денис. Ещё пару дней – и точно не выжили бы, – прозвучал голос Рашидова уже у дверного проёма.

– В конце деревни они в какую-то яму провалились. Вонища там. Кстати, какие-то ящики ещё в этой яме были. Но мы их не трогали.

– Ящики? А чем пахнет? – остановившись спросил Рашидов.

– Аммиаком и тухлыми яйцами, – голос Дениса вовсе пропал, и Шурик уже не слышал о чём они говорят.

Саша через силу и боль слегка повернул голову в сторону, рядом в избе стояли ещё две кровати, на которых, запрокинув головы, и укрытые по шею с закрытыми глазами лежали Максим и Даша.

Серёга сидел рядом с костром и лениво подбрасывал сухие увесистые ветки, огонь прожорливо поглощал их своим жаром. Денис, усевшись поудобней на лавку, отпил хороший глоток тёплого травяного отвара, который тут пили вместо чая. Рашидов просто молча смотрел на огонь и о чём-то думал. В полевом лагере внутри портала давно уже прозвучала команда «отбой», и практически все ребята, кто не был на вахте, спали, или же – делали вид, что спали, а сами тихо лежали на своих местах.

Тишину нарушил Сергей.

– Семён Викторович, Вы сами были в этой разрушенной деревне хоть раз?

– Да, как-то было дело. Архаму там очень не понравилось. У него панические страхи начинаются, ну и передаётся на меня тоже, – ответил Рашидов.

– Так он же тоже медведь, чего боится-то?

– Эта деревня не просто от времени разрушилась. Целенаправленно убили жителей-медведей, все дома сожгли или разрушили. А разум медведей устроен так, что после смерти они не теряют связи с теми, кто перешёл из физического состояния в другое. И я, каждый раз находясь там, слышу крики страдания.

– То есть, Вы чувствуете их боль?