– Не глупи. Конечно же, ты поедешь. Это же такая честь!

Честь? Он не понимает. У чести не было никаких шансов на ринге против страха.

– Длинное у тебя эссе? – спросил он.

– Пятьсот слов, – пробормотала я едва слышно, зная, насколько абсурдно это звучит.

– Три минуты – и свободна. Никаких проблем, – постановил он.

Никаких проблем для Роджера – изумительного оратора, который с радостью хватался за подобные возможности. После этого комментария он быстро закруглился, и я повесила трубку.

Потом я позвонила лучшей подруге, Лизе. Несмотря на профессию учительницы музыки, страхи ее терзают те же, что и меня; уж наверняка у нее я найду сочувствие. Но тридцати лет нашей дружбы хватило лишь на какие-то две минуты утешений, за которыми последовал хороший такой пинок по мягкому месту. Я завершила разговор, как только поняла, к чему он ведет.

Пора разобраться с этой проблемой самостоятельно, решила я. Может быть, все, что я должна сделать, – это ответить на письмо и указать на три очевидных, но ускользнувших от внимания авторов фактора:

1. У писателей и публичных ораторов совершенно разные наборы навыков.

2. Мое личное эссе было очень личным.

3. Я была новичком в литературном творчестве, а следовательно, недостаточно опытна, чтобы выступать перед аудиторией со своим произведением.

Сейчас не припомню, что именно я написала в черновике; помню только, что отправила его Лизе для предварительного прочтения, и пару секунд спустя от нее пришел ответ:

«НЕ ОТСЫЛАЙ ЭТО ПИСЬМО! В нем ты напоминаешь женщину, которая прячется в чулане со своими десятью кошками, одержимая страхом перед всем миром!»

Я испустила вздох. Это был не тот образ, к которому я стремилась… хотя про страх и желанием спрятаться получилось точно.

Что ж, я села и написала второй вариант письма, на сей раз прибегнув к художественному вымыслу. Соврала, что у меня уже запланировано одно мероприятие, которое, возможно, не удастся отменить. Таким образом я вроде как не отказывалась окончательно, а просто «трогала воду», желая посмотреть на реакцию учредителей конкурса, если я все-таки струшу.

Ответ последовал незамедлительно; примерно такой же дала бы моя свекровь на вопрос об обязательности присутствия на семейном ужине.

«Присутствие не обязательно, но ЧРЕЗВЫЧАЙНО желательно».

Следующие дни я провела, взвешивая «за» и «против». Я чувствовала себя жалкой. Еще недавно я прочитала своему ребенку, ученику средних классов, целую лекцию о том как важно справиться с его страхом публичных выступлений. И вот посмотрите на меня: я не только отказываюсь бороться с собственным страхом, но и сочиняю отговорки.

Пора было покончить с этими метаниями. Я села и, полная решимости, написала окончательный ответ, включавший слова «будет честью присутствовать». Закусила губу, закрыла глаза и нажала кнопку «отправить». Теперь пришло время распахнуть дверь чулана – и, разумеется, «избавиться от кошек».

На следующий день я вспомнила о совете, который всегда давала сыну: репетировать и не беспокоиться насчет тех людей в зале, которых он считал умнее себя. Затем я начала с чтения своего эссе вслух в пустой гостиной своего дома. В первый раз меня сразу же затошнило от ужаса. И попытки выбросить из головы негативные мысли, которые то и дело в ней появлялись, оказались таким же изматывающим мероприятием, как игра в «грохни крота» на окружной ярмарке. Но я понимала одно: желание победить страх во мне сильнее, чем желание комфорта.

Я читала свое эссе каждый день до хрипоты и могла наизусть повторить каждое слово даже во сне. Я продолжала грохать этих чертовых кротов каждый раз, когда они поднимали свои маленькие негативные головы. А потом время пришло. Тот самый страшный день настал.

Роджер сидел рядом со мной в тот вечер, а я все ерзала и ерзала на стуле, пытаясь принять удобное положение. Конференц-зал отеля был переполнен. Организаторы решили, что финалистов «повеселит» элемент неожиданности, потому порядок выступлений нам не раскрывали. Все, что мы знали, – это что в финал вышли шестнадцать участников и ведущий начнет с вручения утешительных призов и будет двигаться по нарастающей, вплоть до первого места.

Когда на сцену пригласили уже тринадцатого по счету чтеца и стало понятно, что я вышла в финальную тройку, муж начал подталкивать меня локтем: «Похоже, кто-то уедет сегодня победителем». «Прекрати!» – прошипела я, а сама подумала: «А вдруг меня вообще не вызовут? Может быть, я вообще не вышла в финал, а пригласили меня по ошибке». Эта догадка укрепилась, когда еще дважды ведущий назвал не мое имя. И вот пришла пора огласить победителя. Муж вцепился мне в руку, а я перестала дышать.

– Обладательница первого места… Эми Мермелштейн!

О Боже, это я! Это я! Словно в тумане, я вышла на сцену, повернулась лицом к зрителям, поправила микрофон, откашлялась и начала. Я уставилась в какую-то точку, стараясь не вглядываться в лица, и читала на автопилоте, желая, чтобы все это поскорее закончилось. Пока не услышала первое «ах»… Похоже, кто-то меня действительно слушает. Время от времени я начала поднимать глаза и замечала, что люди в зрительном зале согласно качают головами, словно то, что я говорила, казалось им правильным.

А потом эти три минуты кончились, и я вернулась на свое место, упиваясь только что возникшим озарением: когда мы говорим правду и позволяем себе быть уязвимыми, в нас проявляется мужество, не оставляющее страху места на сцене. Дело не в том, чтобы быть умной, а в том, чтобы быть человечной. Мне нужно было быть человеком, который хотел рассказать о своем опыте, надеясь помочь другим справиться с собственными похожими переживаниями.

На следующий день я выложила фото своего сертификата в «Фейсбук» с обновлением статуса: «Вот как выглядит выход за пределы своей зоны комфорта!»

И я бы сделала все это снова!

– А может, на Аляску? – спросил муж, наполняя наши кружки.

О, класс! Они будут взбираться на каждую гору и выслеживать медведей в естественной среде обитания. Еще один отпуск, во время которого будут кайфовать все, кроме меня.

Мы уже давно обещали как-нибудь поехать туда с отцом и сестрой Брюса. «Да, когда-нибудь обязательно съездим» – легко давать обещания, когда ты почти уверен, что это «когда-нибудь» никогда не настанет. О, я искренне любила всех своих родственников по мужу, но никогда не разделяла их страсти к суровым прелестям отдыха под открытым небом. Семья Брюса успела побывать во всех до единого государственных парках от Калифорнии до Нью-Йорка. Они были заядлыми туристами, любителями приключений, пеших походов и сна в палатках на холодной, грязной, кишащей насекомыми земле. Я содрогалась при одной мысли об этом.