– Выдержала! – порадовался Кубин.

– Погоди, надо в стволе тоже посмотреть… мало ли?

Но ствол курился более густым дымом, и там что-то явно тлело. Я схватил банник и принялся чистить. Вновь смотрим внутрь – вроде трещин и раздутия нет.

Бояре поднялись на поляну, оживленно обсуждая гром среди ясного неба. Дым уже развеяло, и я с удовольствием отметил, что все чурбаки сбиты. Надо бы поставить их больше и в шахматном порядке, чтобы определить область поражения. Пока я размышлял, дед Матвей начал объяснять ратникам – что именно произошло.

– Смотрите, бояре, – громко сказал Кубин, – вон те чурбаки были ворогами. Теперь они сбиты, и если это был живой враг, то после «энтого грому» он мертв!

Пока Матвей Власович просвещал ратников, я отправил мужиков за дополнительными чурбаками и начал повторно заряжать пушку. Подошел Демьян, затем приковылял старик литейщик, почему-то с коловоротом в руках. Как раз для прокалывания пороховых мешков подойдет. Демьян всюду лез, и, чтобы он больше не мешался, велел ему в сторонке разжечь костерок, калить запальный крюк.

– Вот видишь, Велислав, – сказал я старику, – как поет сей «колокол»?

– Энто не благовест, – ответил литейщик, – от такого токмо бежать без огляду…

– Вот пусть вороги и бегут!

При последующих выстрелах порох навешивали в половину первого отвеса. Картечь не ядро, далеко не полетит, так что в увеличении заряда проку мало, дальность возрастет не сильно, зато увеличится вероятность подрыва орудия. Глубина эффективного поражения не радовала – всего сто сажен, зато выбивала почти все чурбаки. Картечь их насквозь не пробивала, но глубина, на которую входил камень, намекала, что шансов у попавших под выстрел никаких.

К Вершам возвращались к вечеру. Довольные и слегка оглохшие. Пока ехал, размышлял о зарядах к пушкам. Невольно вспомнил об остатке патронов к «Тигру» и ГШ-18 – десять и восемнадцать, соответственно, то есть по обойме. Знать бы, что меня закрутит водоворотом событий, так подготовился бы лучше. Но я ведь на разведку шел…

И что теперь, вернуться в свое время и закупить боеприпасов? Но к «Тигру» еще возможно патроны приобрести, а вот пистолетные где взять? Даже если я с ребятами свяжусь, то боеприпасы найдутся, но не сразу. И на все про все у меня будет максимум два дня. Сколько тут пройдет времени, если учесть, что в прошлый раз соотношение было сутки-месяц. Стоит ли ради скромного количества боеприпасов к единственному в этом времени карабину терять столько времени? Вот такой каламбур…

Что еще можно найти полезного в двадцать первом веке? Ту же серу, например, но вот закавыка – много ее мне не продадут, и не в чистом виде. И сколько я смогу принести и унести – слезки. Что говорить, за два дня я ничего сделать не успею, даже если помощников возьму. Но если пойду, то на кого оставить подготовку, учебу и прочее?

Уже въезжая в Вершинские ворота решил окончательно: придется обойтись местными ресурсами, а остаток боеприпасов к оружию из будущего поберечь для настоящих целей.

* * *

– Народ честной! Жестокий враг стал с мечом грозить нам. Он занес руку над нашей волей. И уже поработил всю землю на полдень. Теперь ворог собирается пустить огонь по уже нашей, отчей, земле! Поганые камня на камне не оставят от городов и сел наших. Молодых в полон угонят, остальных убьют. Так неужели попустим мы врагу такое? Неужто встанем на колени и в рабы подадимся?

Я стоял на небольшом деревянном помосте, сделанном специально и поставленном вечером у церкви. Народ на площади слушал меня внимательно.

– Поганые недавно приходили на нашу землю. Бог мне свидетель, и друзья мои боевые. Поганые коварны и жестоки. Только вы сами себе защита, защита наших пашен, сел, любимых детей, жен и родителей наших. И я спрашиваю вас: готовы вы дать отпор смертной орде?

Собравшийся народ загудел, соглашаясь с моими словами, но послышались такие выкрики:

– А может, они к нам сюда и не придут?

– Авось мимо пойдут?

– Нет! – возразил я.

Народ вновь притих.

– Нет, орда пройдет пожаром по всем русским городам. Разорят, разграбят и сожгут все! Как был сожжен град Китеж. И не осталось ни одного жителя из града. А всех воев, что защищали свою землю, убьют, как убили всех бояр у деревни Ключи. Никому пощады не будет, ни молодому, ни старому.

На площади повисла абсолютная тишина.

– Что молчите?

– Ты, княже, скажи, что тебе от нас надо?

– Нужно как можно больше воев. Нужны охотники для дела ратного. Кто не знает дела ратного – научим. Бронь и оружие если есть свои, то хорошо, если нет – дадим. Обучим всему. Чтоб бить поганых, когда придут на нашу землю.

– И накормишь? – послышался веселый голос из толпы.

– Накормлю.

Из дальних рядов вдруг крикнули:

– А почему ты рать собираешь, а не сотники и ближники великого князя? И где князь Борис Владимирович?!

Садов выпрыгнул на помост, следом за ним забрался Кубин. Я высмотрел оравшего – мужик мужиком, хотя странно выглядит, слишком простовато. Дед Матвей грозно посмотрел в сторону вопрошающего, но тот куда-то успел скрыться.

– Здесь я!

Все повернулись к выходу из площади. Там стоял Борис Велесов. Народ зашептался и стал раздвигаться, давая дорогу князю. Он подъехал к помосту и развернулся. Оглядел всех и сказал:

– Так что скажете, народ честной?

Тут к помосту стали пробиваться Тютя с братом. Дед Матвей и Садов спустились, освобождая место маленькому кузнецу. Рябов выпрямился и, ударив себя в грудь, громко сказал:

– Народ честной! Все вы меня знаете. Я, как отец и деды мои, всю жизнь делал доброе оружие и брони. Но когда приходили вороги, я вместе с вами на стенах стоял и на брань ходил. Так?

Народ на площади загудел, и все закивали, соглашаясь, а Тютя продолжил:

– Так я свидетельствую, что эти зерцала, что на князе, делал я. И на них есть метки, что поганые оставили. – Он показал на заклепанные дырки от бронебойных стрел монголов. – И еще. Князь брата моего от смерти спас. И других язвленных воев. Иди сюда, Егор. Низкий поклон тебе, княже.

Рябов спрыгнул и вместе с братом поклонился до земли. Потом опять забрался на помост, снял свою шапку и швырнул ее с силой под ноги:

– Бери меня, княже, и брата моего в свою дружину. А за брони и оружие платы не возьму. А как в поход, так меч мой завсегда вострый!

От толпы отделился молодой мужик в простой рубахе.

– Эх, и меня бери, княже!

– И меня.

– Я тоже поганых бить пойду.

Вокруг помоста стали собираться добровольцы. Я посмотрел на Бориса и улыбнулся, а дед Матвей сжал кулак и подмигнул.