– Образованный… – наконец вступил в разговор и белобрысый.

И столько яду и злобы было в его негромком голосе, что Саюшкин даже голову втянул в плечи, будто ожидая оплеуху.

– Значит, вам непонятно о чем идет речь, – с расстановкой произнес смуглый, глядя на вора с интересом естествоиспытателя, рассматривающего наколотого на булавку жука. – Ладно, уточним формулировку. У нас есть веские основания предполагать, что к вам, любезный, уж не знаю каким образом, попала партия порошка. Нет, не стирального, а того самого, который очень дорого стоит. Уверен, что у вас он оказался совершенно случайно.

Порошок принадлежит нашим добрым приятелям, которые попросили нас оказать помощь в розыске. Поэтому у меня есть предложение, на мой взгляд, устраивающее все три стороны.

Он умолк и выжидательно посмотрел на Леху. Но вор таращил на него глаза с таким глупым видом, что смуглый с отвращением отвернулся, подошел к столику со спиртным, налил себе рюмку коньяка и одним глотком выпил.

– Товарищ не понимает, – произнес он с нажимом известную и судьбоносную фразу, некогда бытовавшую в советских партийных кругах.

Видимо, Марлик принял его слова как призыв к действию. Он поднялся и вразвалку направился к Саюшкину. Вор непроизвольно втянул голову в плечи.

– Но мы его поправим, – продолжил смуглый, взглядом остановив Марлика.

Тот недовольно насупился, потоптался на месте, разочарованно вздохнул и повернул к столику, где налил себе вина. Отхлебнув немного, Марлик с бокалом в руках подошел к окну и стал, привалившись к подоконнику.

Смуглый нажал на кнопку мобильного переговорного устройства:

– Серый! Давай сюда клиента.

Спустя некоторое время в гостиной появился уже знакомый Лехе бык. Он едва не волоком тащил длинного парня, у которого почему-то подгибались ноги. Лохматая голова долговязого была опущена на грудь и болталась как у тряпичной куклы. Саюшкин видел входную дверь краем глаза, так как сидел к ней боком, а потому поначалу не узнал, кого привел Серый – если так кликали быка.

– Мы разузнали о твоей жизни все. – Смуглый перешел на "ты". – Ну, ладно, скажем так – почти все. О тебе неплохо отзываются. Пусть это звучит нелепо, но ты честный вор. С ментами не якшался, не шестерил, друзей не закладывал. Но и не сидел. – Он с многозначительным видом поднял указательный палец вверх. – Что указывает не только на удачливость, но и на хитрость. Ты большой хитрец… Алик. Так что позволь не поверить тебе на слово.

Алик?! Откуда ему известно это имя!? Ведь его так кликали только… да, только Косичкины.

Однако собраться с мыслями Леха не успел. Смуглый резко приказал "быку":

– Посади это дерьмо куда-нибудь! И выметайся.

Серый поторопился исполнить приказание. Саюшкин невольно посмотрел в его сторону – и едва не проглотил язык. На низкой софе у двери, качаясь со стороны в сторону, как китайский болванчик, сидел Бабуля!

В управлении поднимала волны очередная комиссия из области, и Артем ждал, чтобы доложиться Леонидову, битых два часа. Когда он, наконец, вошел в кабинет шефа, тот был словно выжатый лимон – через каждую минуту вытирал пот со лба и стаканами пил минералку.

– Нет, точно не дотяну до пенсии. Выгонят на хрен как старого пса, – жаловался он майору, суетливо перебирая бумаги на столе. – Проверяли регистрацию преступлений, а у нас сам знаешь какая картина…

Да, Артем знал. Работай отдел точно по инструкции, не раскрученные дела – "глухари" – просто сломали бы хребты всем оперативникам. Вал шел такой, что сил хватало лишь на действительно серьезные разработки. На разную мелочевку нередко закрывали глаза или спускали на тормозах.

– Наверху опять намечаются перестановки, – опасливо понизив голос, продолжал полковник. – Что теперь будет, сам аллах не ведает.

Майор отлично понимал шефа. Новая метла по-новому метет. Привыкание к новому начальству всегда связано с определенными неудобствами и сложностями. Хорошо если в высокое кресло садился настоящий профессионал, который не понаслышке знал про оперативную работу.

Но чаще всего погоны с большими звездами почему-то крепились не на те плечи, и руководителем становился политический интриган, который в угоду сиюминутной выгоде мог наломать дров целый воз и маленькую тележку. Сколько классных парней ушло по этой причине из органов – не перечесть.

– Нам не привыкать, – уклончиво ответил Артем.

Пожалуй, Леонидов был единственным человеком в управлении, с кем майор мог обсуждать любые темы без опасений, что его слова могут быть неправильно истолкованными или попадут в чужие уши. Они не были друзьями. Когда-то Петр Каллистратович выступал в роли няньки, направляя первые шаги молодого опера на сыщицком поприще. Так случилось, что однажды зеленый юнец спас жизнь старому оперативнику. И с той поры у них установились доверительные отношения, однако, не переходящие в панибратство.

– Не привыкать, – уныло кивнул полковник, – ломовой лошади к кнуту… Ладно, поплакался в жилетку – и будет. Рассказывай, что там у тебя.

– Ситуация несколько прояснилась, но сил маловато. Мне нужны люди, Петр Каллистратович.

– Старая песня… – поморщился Пека. – По-моему, у тебя их вполне достаточно.

– Все равно не хватает. А в свете новых обстоятельств – и подавно.

– И что это за обстоятельства?

– Удалось установить лиц, участвующих в нападении на капитана Гольцову.

– Говори.

По лицу Леонидова нельзя было понять, доволен он заявлением майора или до него не дошел смысл сказанного. Он сидел, как в воду опущенный, глядя куда-то в сторону. "Ну, достали мужика…" – подумал с сочувствием Артем.

Когда майор закончил доклад, Петр Каллистратович спросил:

– И ты веришь, что дети способны на такое? Это прямо-таки диверсанты. Американские зеленые береты. Дети спецназовского полка. Возможно, Гольцова еще в шоке…

– По поводу веры – тут вы в самую точку. Не хочется верить. Но приходится. Факты – упрямая вещь. А насчет Гольцовой… Она профессионал. Так что вероятность ошибки в опознании мизерная. И главное – все сходится. Эти, с позволения сказать, детишки засветились и во время убийства мэра, и по делу Завидонова. Случайность, на мой взгляд, исключается.

– Извращенность натур? Или плохая наследственность?

– Ни в коей мере. Думаю, сначала присутствовал страх, а затем соответствующее воспитание. Детскую психику поломать и извратить очень легко. Это вам скажет любой учитель.

– То есть, ты по-прежнему придерживаешься мнения, что здесь не обошлось без "воскресшего" Жереха.

– Воскрес он или нет – это еще вопрос. Не будем заострять на нем внимание. Пока не будем. Я разговаривал с его любовницей – помните Марьяну Кардаш? – так она все отрицает напрочь. Я, конечно, сделал вид, что мне многое известно, но ведь эта девица не дура. Совсем даже наоборот. Ладно, не про то разговор… Так вот, я считаю, что где-то есть центр подготовки этих самых "детей спецназовского полка", если применить вашу терминологию. Отыскав его, мы можем решить много проблем. Кстати, не обязательно, что в этом замешан Жерех. Но ведь подростки существуют. Неоспоримый факт.