Молчит.

— Я с тобой.

Дергается, но не поднимает голову.

— Я должна тебе кое-что рассказать.

Делаю короткую паузу.

Немного волнуюсь.

Молчание — знак согласия, поэтому я продолжаю говорить.

— Недавно мне мать звонила, она несла какой-то бред. Я с ней в ссоре, потому что поняла, что я всего лишь вещь для неё. А ещё она спилась. В край! Хлещет уже не виски, а водку. Каждый день, не просыхая. Самое странное в её поведении и словах было то, что сначала она приказала мне выйти за тебя замуж и быть послушной женой, а сейчас… — сглатываю. Как мне ему сказать об этом?

Со стороны выглядит настоящим бредом.

— Она сказала мне… кинуть яд тебе в еду.

Он резко оживает и поднимает голову.

Опасные глаза мужа становятся чернее ночи.

— Она сумасшедшая! Я поняла, что она свихнулась, она начала нести какой-то бред! Что ты наш враг, тебя надо устранить…

— А ты?

— Конечно я ей не верю. Я столько месяцев к тебе пыталась привыкнуть, пыталась поладить, узнать лучше… полюбить. А она вдруг заявляет, что ты должен умереть! И что я должна тебя убить.

Мужчина резко поднимается на ноги.

— Я ценю, что ты мне призналась в этом, София. Спасибо.

— Ты думаешь это правда? Они правда хотят тебя убить? И думают, что ты враг? Просто мама стала слишком много пить… Возможно, у нее белая горячка.

— Не могу ничего утверждать. Постараюсь это выяснить.

Говорит это как-то вскользь и бегло.

Затем быстро наклоняется к моему лицу, нежно целует в щёку, обнимая.

Боже, я таю!

— Мне тебя не хватает, — опустив голову, тихонько добавляю.

— Жди меня в спальне, — бережно гладит жёсткими пальцами по щеке. — Решу кое-какие дела и вернусь.

Дверь хлопает. Моментально раздается в отдалении его громкий приказ, адресованный охране:

— Усильте охрану!

Мурашки несутся по коже, я обхватываю себя руками.

Страшно становится… Не нравятся мне такие повороты в жизни. Он уходит, выпуская меня из объятий, я горько кусаю губы. Сразу становится холодно. И одиноко… Только сейчас я понимаю, что от меня отвернулись абсолютно все. Кроме сестер. Но с сестрами мы видимся крайне редко. Я осознала, что всю жизнь жила в строгости, в одиночестве, поэтому и тянусь к Кариму с таким отчаянием, будто тону в ледяном океане, а он — мой спасательный круг. Единственная надежда на спасение.

Именно в этот тяжёлый момент мне хочется просто взять и обнять бездушного монстра. Лечь с ним в кровать, просто лежать… прижимаясь щекой к ароматному, сильному телу.

Ему нужна поддержка в такой трудный час. А мне хочется пожалеть негодяя. Несмотря на то, как он вёл себя со мной в прошлом… Я готова его простить. Не потому, что я такая дура наивная, влюбленная. А потому, что у меня слишком доброе сердце.

Судьба свела нас с Каримом вместе, лишь с одной целью — чтобы я облегчила его боль и вылечила его падшую душу… любовью.

Спустя несколько недель.

Итак, скоро роды… Я переполнена волнением! Малыш очень крупный, я едва могу ходить с таким большим животом. Быстро устаю, не высыпаюсь. Нервничаю. Потому что не знаю, как всё пройдёт, останется ли малыш с нами?

Радует, что времени до дня «Х» осталось совсем немного. Карим давно не напоминал мне о том, что мне не стоит привязываться к крохе, живущему внутри меня, и не испытывать ложных надежд. Но всё равно я продолжаю надеяться на чудо. Карим изменился. Очень сильно. Небо и земля по сравнению с днём свадьбы. Надеюсь, я не ошибаюсь в своих мыслях.

Сложив в сумку необходимые документы, я выхожу из дома. Муж обещал вернуться из очередной рабочей поездки ближе к обеду.

Сейчас я собираюсь поехать в роддом, чтобы поговорить с врачами и выбрать палату.

Автомобиль почему-то ждёт меня за пределами поместья Асадова. Водитель уже заранее выгнал его за ворота. За рулем, вероятно, новенький.

Не обращая на эту мелочь внимания, я направляюсь к машине, поглаживая живот. Малыш слегка ворочается, этим самым вызывает на моём лице улыбку.

Ему уже слишком тесно. Ничего! Скоро ты увидишь мир, кроха!

Все охранники умчались вслед за Асадовым, так как он проводит важную пресс-конференцию, наверно поэтому мне достался безалаберный новичок, который, видимо, уснул за рулём, раз не открыл мне дверь.

Дёрнув за ручку, я сажусь в салон сама, так как в этот момент мне приходит сообщение от Лизки:

«Желаю тебе удачи! Всё будет хорошо. Асадов по уши в тебя влюбился! Он передумает отдавать малыша, вот увидишь».

Погрузившись в телефон, я устраиваюсь в кресле и, улыбаясь, пишу ей ответ:

«Спасибо за такую сильную поддержку! Держим кулачки».

Водитель резко газует, я дёргаюсь назад, бьюсь затылком подголовник, хватаясь за голову:

— Вы что, в своём уме?

— Извините, — бурчит как-то картаво и невнятно.

Не могу рассмотреть лицо незнакомца. Это мужчина в тёмном костюме и в фуражке, которую он натянул на лицо едва ли не до самого носа. Не такой бугай, как Стас, но и не совсем уже хлюпик.

На секунду мне показалось, что я его уже где-то видела. И ощущение достаточно странное грудь сдавило.

Мы выезжаем на дорогу. Закончив переписку, я прячу телефон в сумку, поворачиваю голову в окно, понимаю, что машина всё набирает и набирает скорость. Стас, мой бывший водитель, себе такого никогда не позволял!

— Сбавьте скорость! Куда мы так несёмся? Я не опаздываю, времени ещё уйма.

Рёв.

Но автомобиль бизнес класса, напротив, прибавляет скорости.

Сердце начинает биться быстрее, а кончики пальцев холодеют, когда я понимаю, что мы только что пронеслись мимо светофора. На красный свет.

— Вы глухой, что ли! Я в положении! Прекратите немедленно!

Поддаюсь вперед, шлёпаю ладонью шумахера этого недоделанного по плечу. Водитель оборачивается, а его фуражка улетает в бок, заставляя меня взвизгнуть, зажав ладонью рот:

— Миша?

У меня шок.

Я едва не родила на месте.

Как такое возможно?

Откуда он взялся?

— Да, малышка! Это я! Я спасу тебя, — он мрачно смеётся и выглядит абсолютно другим человеком. Не таким, каким я помнила его в прошлом…

Мне не нравится этот смех! Не нравится эта кривая ухмылка и эти дикие, бегающие из стороны в сторону глаза.

Как у серийного маньяка.