Он как будто улыбается.

А ещё врач сказал, что наш мальчик очень активный.

Наш…

Я всегда говорю только так.

«Наш». «Мой».

Не чужой.

Карим не посмеет отдать кроху другим людям.

Надо сказать ему новость. Что у него будет сын.

Наследник…

И показать видео с УЗИ.

Придумала!

Видео отправлю ему на электронную почту, а картинку постараюсь спрятать в бумажник.

Увидев это, он растрогается и отступится от своего ужасного намерения.

* * *

Вечером мы с мужем встречаемся за ужином.

Я нервно покусываю губы, глядя в тарелку. Еще ничего даже не попробовала. А у нас, между прочим, новый повар.

Карим о чём-то беседует с управляющим персоналом, но я его не слушаю. Мои мысли сосредоточены на том, что я должна сказать ему важную новость… О сыне.

Но не решаюсь.

Переживаю.

Вдруг разозлится?

Кто его знает.

Как вдруг, чувствую сильный толчок.

— Ой! — роняю ложку и хватаюсь за живот. Карим подскакивает на месте. Ко мне в спешке бросается.

— Что случилось? Тебе плохо? Где болит?

— Нет, — качаю головой. На ресницах выступила влага.

Я беру Карима за руку, опускаю на живот.

Муж замирает.

Такой напряжённый.

Что, испугался?

— Он пинается. Малыш… Очень сильно толкнулся. Впервые такое. Стал уже таким крупным. Чувствуешь?

Мужчина стоит, склонившись надо мной и сжимает челюсти. Морщинки на его грозном, но мужественном лице, разглаживаются, взгляд аномально теплеет.

Глаза становятся очень светлыми… Почти медовыми.

Такими я их не видела еще никогда.

— Да. Я чувствую.

Я начала нервничать, вот малыш и пнул меня.

Рассердился, почувствовав настроение мамочки.

Правильно, нельзя сейчас нервничать.

Своим пинком как бы напомнил об этом.

Что ж, настал подходящий момент. Самое время признаться.

Я делаю глубокий вдох, смотрю на Карима в упор и произношу.

— Сын. Это мальчик. Так вчера сказали на УЗИ.

— Что?

— Сказали, что я… мы… ждём мальчика.

Выдыхаю.

Фух!

Пот ручьём льётся по спине от волнения.

Асадов отстраняется.

Теперь на лице отражается явный шок и замешательство.

— Я не знала как тебе сказать.

— Я понял. Хорошо. — Пробубнил он себе под нос и два раза уронил вилку со стола. — Ну я пойду, работы много. Ты это… питайся хорошо, больше отдыхай. И гуляй на свежем воздухе.

Карим протараторил это скороговоркой. Схватив пиджак со стула, пулей вылетел в холл. В проходе едва не сбил с ног шагающего к нам дворецкого.

Погладив животик, я улыбнулась.

Похоже, кто-то очень сильно обрадовался. Да так, что растерялся.

И похоже, сделка о передаче прав на ребёнка… не состоится.

Не сможет.

Карим не сможет отдать своего сына другим людям. Я верю в это всем своим сердцем и душой. У меня есть еще немного времени, чтобы переубедить мужа не совершать эту безрассудную глупость.

Тем временем, спустя полтора месяца, к нам приезжает Лизка. Да не одна, а с малышкой. Сестричка недавно родила девочку. Маленькая красавица. Я впервые взяла в руки младенца и едва не расплакалась.

— Кто это у нас такой сладенький? Кто маленькая, сладкая булочка? — сюсюкалась я с ней, покачивая на руках Лину.

— Сонь, только осторожней, она тяжёленькая. Тебе нельзя тяжести таскать.

— Всё в порядке. Она чудо. Как ты?

— Я-то нормально. Няни помогают, это главное, — вздыхает она, глядя на то, как я строю рожицы голубоглазой красотке.

— Она очень на тебя похожа.

— Да. Мамина радость! Ты, кстати, почему к родителям не заглядываешь?

— А им какое до меня дело? Они ещё помнят обо мне? — хмыкаю.

Как вещь ведь продали.

Не звонят, не приезжают.

Звонили, но я игнорирую звонки.

Перебрасываюсь парой слов в сообщениях.

Хотели бы, давно бы приехали и попросили прощения. Тем более, что я несколько раз лежала в больнице.

Да им на меня плевать!

Всегда было плевать и будет.

Они до сих пор не приехали, зная, что я загремела в больницу с выкидышем, что в меня стреляли и что я уже на седьмом месяце беременности.

Зная, что Карим планировал взять вторую жену, а их внука планирует отдать другим людям, нарекая меня суррогатной матерью.

И опять же им всё равно.

Не родители, а монстры бездушные!

Лучше бы я родилась сиротой в грязной подворотне, чем стала их дочкой.

— Ты должна знать, — грустно шепчет Лиза, опустив голову. — Мать спивается. Всё очень плохо. Поэтому она тебе и не звонит. Отец тоже… У него было подозрение на инсульт.

— Боже, как это?

— Бизнес Королёвых рушится. Я подслушала их разговор. Они теперь на пару пьют. Уже многие партнёры разорвали с ними отношения, предъявив огромные штрафы за то, что они не соблюдают оговоренные контрактом условия.

— Ничего себе.

— Они никому это не говорят. Стыдятся. Один только Карим Рамзанович не отказался от сотрудничества с ними. Но, ходят слухи, что и он скоро разорвёт все сделки с нашей семьёй.

— То есть, думаешь он подаст на развод?

Она отрицательно качает головой:

— Ничего не знаю, всё слишком запутано.

Новости от сестры шокируют.

Мама, папа…

Спиваются?

Семейный бизнес обречён?

Не верится.

— Как такое могло случится?

— Не знаю. Думаю, они оба спились из-за уж слишком «хорошей» жизни. Деньги их погубили.

Вздохнув, я замолчала. Ничего не ответила сестре.

Как точно она сказала… Деньги — зло.

Что ж, считаю, что каждый по жизни получает своё.

Рано или поздно судьба должна была их наказать.

Жаль ли мне родителей?

Жаль.

Но звонить, тем более приезжать к ним, мне не хочется.