– Боже мой. – В дверном проеме стоял отец и, как всегда, тупо пялился на то, как кто-то другой пачкает за него руки. – Стиральная машинка сломалась?

– Нет, с ней все в порядке.

Алексу хотелось его ударить. Вспомнилась фарфоровая кукла. Интересно, знает ли мать о любовнице отца? Может, поэтому она себя так странно ведет? Она кажется такой уязвимой, не стоит расстраивать ее еще сильней.

Алекс взял стопорное кольцо. Там, где оно разошлось, чернела слизь и блестел металл. Он поднялся.

– Найди тряпку и убери воду, а я схожу в сарай.

Маленькая складка там, где изгиб ее ягодиц переходит в бедра. Ричард провел рукой по спине Луизы. Самое что ни есть взрослое действо, однако во время его почему-то чувствуешь себя снова ребенком, естественным в своей наготе, кожа к коже приникающим к другому человеку.

Что-то назойливо мелькало в мыслях, некая тайна, которая все время ускользала от него. Тепло женского тела под его рукой, покой этой комнаты, приглушенные голоса в саду… И мысль опять ускользнула.

В углу сарая стояли покореженный деревянный верстак и выцветшее на солнце красное игрушечное пианино, валялась рыбацкая сеть и свечи зажигания. Все затянуто пыльной паутиной. Алекс подобрал виток ржавой проволоки, достаточно тонкой для того, чтобы разрезать ее кухонными ножницами. На глаза ему попалась красная изолента, и он отер ее о бедро. Подобрал трехдюймовый гвоздь – его можно использовать в качестве закрутки. Внезапно повело голову, и Алекс сел на косилку. Ему не нравилось решать чужие проблемы, он всегда старался следовать простым правилам: делай свое дело, выбирай хороших друзей и держи свое слово. Всего этого дерьма он не заслужил. Неделями мечтал о Коэд-и-Бренин – как будет кататься на велосипеде, есть и спать. А теперь это пугало Алекса – что-то случилось с мамой. Может, у него даже не будет дома, некуда будет возвращаться.

– Что ты делаешь? – спросил Бенджи.

– Стиральная машинка протекла, буду чинить.

– Настоящее мужское дело, – заметила Дейзи.

Алекс хотел не мужскими делами заниматься, а бегать с Дейзи и Бенджи. Однако сказать такое вслух он не мог. Между ними пропасть – и все из-за отца. Страх и отвращение охватили Алекса при мысли о том, как они с ним могут быть похожи.

– Увидимся! – Дейзи засмеялась. – Если мы не вернемся через два часа, высылай вертолет на поиски!

Маленькая принцесса. В глубине души Мелисса продолжала верить в это. Когда-то она мечтала, что однажды ее настоящие родители приедут за ней на блестящем «бентли» с шофером. Больше никаких наивных фантазий она себе не позволяла. При мысли о братьях матери и при слове «дядя» ее охватывала дрожь. В последний раз она видела их три года назад и надеялась больше никогда не увидеть. Толстые, неопрятные, воняющие сигаретами и прогорклым жиром. На кровати спала жуткая собачонка со сбритой в одном месте шерстью и швами с засохшей кровью.

По крайней мере, ее отец хотел быть богатым. При взгляде на бабку и деда становилось ясно, откуда у него такое желание. Каждодневная уборка, салфеточки на столах, семейные фотографии и фарфоровые статуэтки.

Но она ведь наполовину и мамина дочь. Мелисса опасалась, что в ней может пробудиться что-то генетически запрограммированное и поглотить ее, если она не будет достаточно сильна, чтобы сопротивляться этому. Сразу вспоминается тот период в жизни матери, когда она трахалась с кем попало, тот вонючий особняк и люди, у которых нет никакой цели.

Лишь через двадцать пять минут у него получилось соединить один дурацкий кусок пластика с другим, но просить помощи отца Алекс все равно не стал бы. Слава богу, бессодержательный монолог позади него на какое-то время прекратился.

– Отдохнуть тут несколько дней – это здорово, но через месяц подобной жизни я б, наверное, совершил самоубийство.

«Идиот», – подумал Алекс.

Тихий плеск воды и шорох медленно передвигаемого ведра позади давали понять, что отец не очень-то и старается. Если высказать ему все, станет хуже или лучше? Было бы здорово, если б кто-нибудь старше и мудрей сказал Алексу, что ему делать, однако таких здесь нет. Он вышел из маленькой гавани в большой океан. Еще один поворот гвоздя. Алекс отмотал нужное количество изоленты и перекусил зубами. Чтобы самодельная закрутка не ослабла, примотал гвоздь к трубе. Обмотал один раз, три, семь… Выглядела конструкция некрасиво, зато держала. Алекс поднялся. Локти и колени были грязными и мокрыми.

– Сделал? – Отец открыл заднюю дверь и вылил очередное ведро грязной воды в каменный сток.

Алекс сдвинул большую ручку на отметку «сушка» и запустил стиральную машинку. Барабан повернулся несколько раз, потом набрал скорость и завибрировал. Алекс заглянул в лоток. Самодельный соединитель не протекал. Вот и хорошо.

Когда он выходил из комнаты, Доминик тронул его за локоть.

– Алекс. Что случилось?

Не сводя взгляда с выключателя, Алекс медленно отстранился от руки отца. Точно отстыковались два космических корабля. Одно только слово, и будет взрыв. Очень медленно он пошел к двери.

– Алекс?..

Она больше не знает, кто она, вот в чем дело. Стойка перил «ананас», выдуманный отец, «Мой забавный Валентин». Она оставила попытки вспомнить свою спальню. Ей казалось, будто она подходит к краю бездны и смотрит сквозь мили пустого пространства. Думаешь, тебя удерживает тиканье часов, голоса твоих детей в саду, руки, цепляющиеся за подлокотники кресел – реальность. Однако она ничего не значит. История – вот что имеет смысл, вот что держит вас вместе: удовлетворение от переворачивания страниц, постоянное возвращение к излюбленным сценам, чтение перед сном, уверенность в том, что все это будет. Фразы «это случилось…», «потом случилось так, что…». Слова «это я». Но какова ее история? Сюжет теряется. Глубинная правда прячется в пустяковой фразе. Ведь она приходила, правда? Карен приходила. Ее маленький мстительный ангел.

– Бей, – говорит Дейзи. – Бей ногами прямо вверх.

И у Бенджи получается, хотя он и не силен в физкультуре. Сестра берет его за лодыжки и тянет их выше, выпрямляя колени.

И мир внезапно переворачивается, к лицу приливает кровь, в руках ощущается приятная пульсация. Он будто Атлас, держащий планету на поднятых руках. Но это длится мало. Руки подламываются, и Бенджи падает в траву. Вскрикнув и засмеявшись, катится с горы и приземляется на какие-то колючие ветки.

– Гребаная хрень, гребаная хрень…

– Бенджи?

Он встает и осторожно двигает конечностями. Боль медленно стихает. Однако, подняв руку, Бенджи замечает на внутренней поверхности плеча четыре красных линии с бусинами крови. Он плачет, и Дейзи распахивает руки, чтобы обнять его.

– Иди сюда, герой.

Он идет и садится между ее ног, и она обнимает его.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо…

Дейзи нежно укачивает брата. Вспоминается, что чувствовала она в такой ситуации раньше – и чувствует сейчас: ничего нельзя поделать, только ждать, пока пройдет время. Нужно надеть броню Христа. Теперь Дейзи не злится, но и не ощущает уверенности, она просто эмоционально истощена. Слишком многое пришлось обдумать и прочувствовать за короткий промежуток времени.