class="p1">— Успокойся, Матвеева, — приказала, ударив ладошкой по столу, не сводя встревоженных глаз с двери. — Ты свой шанс давно профукала. Хватит хандрить!

Вот только сказать намного легче, чем сделать. Что-то я расклеилась в последние дни. Тут радоваться надо, что жива-здорова, а у меня глаза на мокром месте.

Застыла. Жизнь, кажись, застыла. С каждым звонком вздрагивала, дрожащий рукой поднося телефон к глазам. Нет, не он. Пропал. Уехал. Не известно куда, Не известно на сколько. Найдет ли после возвращения? Захочет ли видеть вообще? Это такой плевок в душу, который не отмыть, не застирать дорогим порошком. Самой противно.

Сейчас не знала, куда двигаться и как. Нужно браться за поиски новой работы, объясниться с отцом, придумать причину, почему не сработалась со Студинским. Стоило не стоять на месте, двигаться дальше. А я стояла. Не могла даже пошевелиться.

По коридору послышались шаги. Быстренько взяла себя в руки, смахнула набежавшие слёзы и широко улыбнулась. В помещение вошел Даня. Полтора месяца не виделись. Ничтожно мало для целой жизни и достаточно много для небольшого отрезка времени.

Не глядя, потянулась к телефону и, не спуская с него глаз, отметила про себя, что он ещё больше осунулся, исхудал.

— Привет, — сглотнула, усаживаясь поудобней.

— Привет, — хмуро. Взгляд колючий, настороженный. От этого в сердце неприятно кольнуло.

— Как ты тут? — всегда один и тот же  глупый вопрос, но по-другому нельзя. Мне важно услышать, как протекает его жизнь за колючей проволокой.

Даня не спешил с ответом. Внимательно, очень внимательно скользя по мне взглядом. На долю секунды подкралась мысль, что он в курсе всего. Чтобы справиться с возникшим опасением опустила ладонь на колени и ощутимо зажала её между ног.

— Лид, ты чем там занимаешь на свободе? Тебе нечем заняться? — набросился, сняв минутное оцепенение.

— Ты о чем?

— Пффф, не строй из себя дурочку. Тебе совсем не идет. Только и я не позволю делать из себя дурака, — лупонул кулаком об стол.

Вот это уже плохо. Хорошо, что у папы не получилось отпроситься с работы, а то ещё и перед ним пришлось бы оправдываться.  

— Давай ты сначала успокоишься, и мы обо всём поговорим.

— Какой успокоиться, Лида. Я уже з**бался кататься на ваших американских горках. Сначала ты упёрто заявляешь, что вытащишь меня любой ценой. Меня переводят в одиночку, буквально пылинки сдувают. Здесь. В тюрьме. Ты хоть понимаешь, что это значит?.. Нет, не понимаешь. Ну да ладно. Потом заявляется адвокат, который сам по себе, и добродушно заявляет, что заинтересовался моей скромной персоной и внушает надежду на возобновление дела. Я в эйфории. Батя в эйфории. Вот это привалило, да? Неужели бог действительно есть. Не ем, не сплю, думаю, кто же там такой смелый нарисовался, что пошел против Молокова. Потом этот адвокат испарился. Меня начали прессовать, наезжая со всех углов, провоцируя на драку и что самое интересное, в тот же момент в камеру подселяют огромный шкаф, который следует за мной по пятам даже в сортире. Мысли, знаешь ли, не самые радужные. Такой вз**чит и глазом не успеешь моргнуть.

— Не вз**чит. Не переживай.

— Надо же?!.. — вскинул брови. — И откуда такая уверенность?

— Он… я… — надо же, потерялась, ему лгать труднее всего.

Даня был на взводе, покусывая от нервозности губы.

— Я знаю, Лида, знаю, что это человек некого Студинского и что он отвечает за мою жизнь. Казалось бы, да? Кто я такой, чтобы за меня впрягались такие люди, а главное – почему? Так это ещё не всё. Три дня назад сюда наведался Дударев Валентин Станиславович и снова всё по новой. Что застыла, знакомые фамилии? Ты что за дела проворачиваешь за моей спиной и откуда у тебя такие связи?    

Данино лицо поплыло перед глазами. Внутри ойкнуло, разлившись грандиозным облегчением. Егор… какой же он всё-таки… И плевать, что им руководит желание проучить. Знаю, он хочет доказать, что несмотря ни на что, верен данному обещанию в отличие от меня.

Брат нетерпеливо тарабанил по столу длинными пальцами, ожидая ответа.

— Я работала со Студинским одно время, поэтому он в курсе. Дударев – юрист и по совместительству его адвокат. Не мудрено, что именно ему он поручил провести расследование.

— Как у тебя всё просто. Незнакомый мужик изъявляет желание помочь, а моя сестра с ним даже не контактирует. Что ты скрываешь, Лида? За какие заслуги он ввязался в конфликт с Молоковым? Ты хоть понимаешь, что дело начинает набирать серьёзные обороты? Юркин батя не тот человек, кто добровольно отдаст сына под стражу. Я не решаюсь строить планы на завтра, а тут грядут такие затяжные качели.    

— Ничего я не скрываю! Что ты прицепился? — разозлилась, пытаясь скрыть бегающий взгляд. — Просто Егор Андреевич, так же как и я считает, что ты невиновен. Он занимается расследованием коррупционных схем и если докажет… кхм, ладно, не важно, — покосилась на телефон, давая понять, что есть вещи, о которых не стоит говорить вслух. — Короче, Дань, молись, чтобы справедливость восторжествовала.   

Он подозрительно сощурился, не веря до конца в мою искренность.

— Просто так говоришь? За спасибо, то есть? Ничего не требуя взамен?

— Просто так… за спасибо.

Опустила глаза, пытаясь спрятать тревожность. Снова возникла та же растерянность и подавленное состояние. Ужасное и разрушительное осознание, безустанно напоминало картины полусгоревшего склада и разрушенных стен. Всё имеет свою цену. И я готова на всё, лишь оплатить её, перестав жить в долг.

Подойдя к остановке вездесущие бабульки доложили, что нужная мне маршрутка отъехала пять минут назад. Пришлось с полчасика погулять вдоль запыленной трассы в ожидании автобуса.  

Внизу живота неприятно заныло. Тупая такая, тянущая боль. От неожиданной догадки передёрнуло – это ж скоро красные дни календаря, а я без запаски. Принялась загибать пальцы, подсчитывая дни, вдруг пронесет и это не месячные, а просто заболело, скажем, от нервов.

Нужно было платье надеть. Глупая. На что понадеялась? Что после избиения, как заметила гинеколог, цикл нарушится и можно будет и в ус не дуть? Щас, с моим-то везеньем.

Автобус пришел по расписанию. Полупустой, с полуоткрытыми окнами. Садись – где душе угодно. Но я прошла в самый край и забилась в угол, облокотившись о металлический горизонтальный поручень. Поскорее бы домой. Нет, не так, поскорее бы город. 

Как зачастую бывает в такие моменты,