Подрядчик, назначенный для работ по сносу здания, заявил о переносе работ на спорном участке на неопределенный срок в связи с опасностью возникновения конфликтных ситуаций и призвал власти убедить горожан отступить. Однако власти префектуры заявили о невозможности пересмотра решения, поскольку оно основано на воле владельцев дома Аосава, однозначно высказавшихся за снос здания. На данный момент конфликт далек от разрешения.

Хотел написать «Дорогой друг», но, боюсь, это совершенно неуместно.

Ведь, если подумать, я впервые пишу тебе.

Я вообще не люблю писать, а в письмах особенно плох, потому странно, что я все же решился.

Возможно, ты решишь, что это странно. Куда удобнее было бы поговорить при личной встрече — сам до конца не понимаю, зачем пишу. Я уверен, что не смогу рассказать о том, что чувствую, при личной встрече, потому попробую написать.

Я уже говорил тебе однажды, что никогда не чувствовал себя на своем месте. Кажется, что во мне живут два человека, не способные примириться — наполнение совсем не подходит для сосуда.

Конечно же, я знаю, каким меня видят окружающие. С самого моего детства никто не обращал внимания на беспокойного, не способного усидеть на месте или сказать хоть что-то умное мальчишку. Я вечно был чьей-то тенью. Всегда занятой и суетливый ребенок, у которого не было друзей. Всем было наплевать, рядом я или нет. Я был таким раньше; таким же и остался.

Подобное самобичевание началось, наверное, после прочтения книги, которую написала моя сестра. Я же рассказывал тебе о ней? Это касается того происшествия, свидетелями которого мы стали в детстве.

Поскольку я страдаю позерством, признаю, сперва я обрадовался славе и вниманию, которые привлекла ко мне, свидетелю преступления, эта книга. Пока однажды ночью вдруг не ощутил пугающее беспокойство.

Каждую ночь я вижу сны. Сны об убийствах.

Во сне я смеюсь. Я смеюсь над людьми, корчащимися в агонии.

Во сне я — преступник. Я вижу младшего сына Аосава, всегда пренебрегавшего моей компанией. Вижу их домработницу, которая отвечала за кухню и вечно важничала. Вижу всех членов семьи Аосава, относившихся к нам как к чужакам, не способным оценить их величия. Вижу, как они страдают, и насмехаюсь над ними. Я обожал этих ребят и был готов следовать за ними на край света, но прекрасно знал, что не нравлюсь им и они никогда меня не примут. Я ненавидел их за то, что они смотрели на меня свысока, и себя за то, что позволял им это.

Вот почему в тот день я был там.

Я совсем запутался.

Сомневаюсь, что мне стоит продолжать писать.

Знаю, все это кажется тебе странным. Ты гадаешь, в чем я сомневаюсь, зачем вообще пишу.

Дом, в котором я жил в детстве, был традиционным японским домом с небольшим садом позади. Маленький темный садик, где росли аралии и камелии. От соседнего дома его отделял бетонный забор, ставший местом прогулок соседской кошки.

Частенько, делая домашнее задание в своей комнате, я поднимал глаза на окно и встречался взглядом с кошкой, шагающей по забору. Временами она спокойно сидела на камнях под кустом аралии и вылизывалась.

В тот день я пришел на праздник как раз, когда доставили напитки. Должно быть, я так жадно на них посмотрел, что домработница сразу вручила мне бутылочку сока. Она открыла ее для меня.

Выпей я ее на месте, все сложилось бы совсем иначе. Погиб бы только я, но остальные были бы живы. Возможно, все запомнили бы меня, как невезучего героя, которому они обязаны своим спасением.

Но этого не произошло.

Я кажусь несдержанным и суетливым, но, по правде, я всего лишь малодушный трус, чуть что бросающийся наутек. Когда домработница открывала бутылку, крышка так легко поддалась, что я заподозрил неладное. Как раз за неделю до этого я получил нагоняй от мамы за то, что нарушил наш уговор — пить по одной бутылке колы за раз. Она застала меня в тот момент, когда я откупоривал третью подряд. Я изо всех сил старался приладить металлическую крышку обратно. Выглядела она как обычно, но через несколько дней, когда я достал колу из холодильника, крышка отошла без труда, а весь газ уже выветрился.

Я знал: кто-то уже открывал бутылку, а затем поместил крышку обратно. Это показалось мне подозрительным.

Взяв бутылку, я вернулся домой. Я смог унюхать странный кисловато-горький запах.

Уже на пороге дома я заметил белую кошку, как всегда прогуливавшуюся по забору, и решил провести на ней опыт, проверить, не отравлен ли напиток. Протиснулся в садик на задний двор; кошка мирно вылизывалась на привычном месте. Я разлил перед ней немного напитка.

Эффект был незамедлительный. Кошка лизнула лишь капельку и, отпрянув, изогнулась в странной судороге. Должно быть, она почуяла опасность. Издав предупредительный крик, кошка, пошатываясь, убежала подальше от нее.

Я задумался над тем, что увидел.

Не уверен, что на самом деле понял. Вспоминая сейчас, я не знаю, что пришло мне тогда в голову.

Я решил не пить сок. Вылил его в водосток и вернулся в тот дом; отерев бутылку о свою футболку, поставил ее в ящик у задней двери.

Я никому об этом не сказал. Я понимал, что они будут пить этот сок. Можно сказать, что я понимал, каким будет результат. Но, в то же время, я и представить себе не мог…

Вернувшись домой, я позвал сестру пойти со мной на праздник. Я постоянно прокручиваю мысли, что были тогда у меня в голове, снова и снова. О чем я тогда думал? Почему не рассказал о кошке? Почему не сказал никому о крышке и странном запахе?

Я не знаю. Я правда не знаю.

Во сне я смеюсь. Я смотрю на них и смеюсь. Среди извивающихся вокруг меня людей лежит белая кошка. Ее лапы неестественно изогнуты, а тельце бьется в судорогах.

Прости за это письмо. Прости, что оставляю тебе такое письмо.

Я боюсь засыпать. Я боюсь снова увидеть тех людей и белую кошку в своих снах. Я больше этого не вынесу.

Инициативная группа горожан внесла предложение

Инициативная группа горожан, обеспокоенных состоянием дома Аосава, долгие годы находящегося в упадке, внесла новое предложение. Они обратились к единственной наследнице семьи Аосава и нынешней владелице данного строения, ныне госпоже Хисако Шмидт, проживающей в США, с просьбой озвучить свою позицию относительно дальнейшей судьбы здания.

Согласно ответу юриста, госпожа Шмидт внимательно изучила обращение и ответила согласием. Ожидается, что ее встреча с инициативной группой состоится после приезда госпожи Шмидт в Японию, не раньше шестнадцатого числа.

Вот и я, стою здесь рядом с ней.