Пом. начальника 3-го Управления НКО полковник Москаленко

Начальник 5-го отдела НКГБ СССР майор госбезопасности Копытцев

Ставка не была неким собирающимся на регулярные заседания органом. Людям, которые просят меня прислать или опубликовать хотя бы один снимок заседания Ставки, я отвечаю: таких снимков просто не существует. За всю войну, если не ошибаюсь, в утвержденном составе Ставка не собиралась ни разу. Работа Ставки строилась особым образом. Верховный главнокомандующий для выработки того или другого оперативно-стратегического решения или для рассмотрения других важных проблем вооруженной борьбы вызывал к себе ответственных лиц, имевших непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. Тут могли быть члены и не члены Ставки, но обязательно члены Политбюро, руководители промышленности, вызванные с фронта командующие. Все, что вырабатывалось тут при взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма работы была эффективной… При чрезвычайных обстоятельствах на том или ином фронте, при подготовке ответственных операций Ставка посылала на фронт своих представителей. Сам я в этой роли выезжал на фронт много раз. Это была ответственная работа. Оценить на месте возможности войск, поработать совместно с военными советами фронтов, помочь им лучше подготовить войска к проведению операций, оказать помощь в обеспечении войск поставками всего необходимого, быть действующим, связующим звеном с Верховным главнокомандующим — таков лишь короткий перечень всяких забот, лежавших на представителе Ставки.

30 апреля 1975 года

Из интервью Маршала Советского Союза Василевского газете «Комсомольская правда»

Принценштрассе, Берлин. 22 августа 1941 года. 21:15.

Мало кто из идущих в этот вечерний час мимо старинного дома берлинцев мог предполагать, что сейчас происходит в одной из его комнат, надежно отгороженной от суеты столичной жизни массивными толстыми стенами и тяжеленными шторами, целиком закрывающими широкое окно. Пожалуй, что никто не догадывался.

Заговор — игра, древняя, как сама история человечества! С уверенностью сказать, конечно, нельзя, но не исключено, что первые заговоры появились еще в те времена, когда люди одевались в плохо выделанные шкуры, жили в пещерах и звались кроманьонцами. Впрочем, это могло случиться еще раньше, когда два бета-самца[56]австралопитеков, утробно погугукав, столкнули альфа-самца стаи в пропасть. Можно сказать, интеллект восторжествовал над низменными инстинктами. Кто знает?

То, что проходило сейчас в уютной комнате, по сути своей мало чем отличалось от доисторического подвига двух полуобезьян, но обставлено было не в пример утонченнее.

— То есть вы считаете, что официальные результаты будут… как бы это помягче сказать? — хозяин дома замялся, подбирая слова.

— Не совсем корректными, — пришел ему на помощь гость, памятуя, что его собеседник хоть и умен, но к прирожденным ораторам не относится.

— И на чем же основывается ваша уверенность в подобном исходе? — Взгляд крупных, чуть навыкате, глаз не отрывался от лица гостя.

— Вам подробно изложить или сразу перейти к выводам? — Несмотря на существенное превосходство в физическом плане и грубую агрессивность поведения своего визави, широко известную в определенных кругах, Генрих чувствовал, что это — встреча равных. «Буйвол» общался подчеркнуто нейтрально, без присущих ему в обычной жизни напора и хамства.

— Подробно. — Откинувшись в кресле, хозяин помассировал шею.

«Какая непосредственность! А мне, пожалуй, что и нравится! — мелькнула у Мюллера мысль. — Да, он прост, даже, скорее, груб… Но никакого салонного жеманства. Никакой кичливости».

— Не знаю, известно ли вам, господин секретарь, но русские очень активно используют для борьбы в тылах нашей армии специальные отряды, состоящие по большей части из фанатичных коммунистов. Некоторое время назад, если быть точным, то чуть больше месяца, подобные формирования провели несколько довольно удачных диверсий как раз в районе бывшей столицы Вайсрутении.

— Я слышал кое-что про эти сложности наших доблестных генералов, — хмыкнул хозяин. — Но какое отношение русские банды имеют к… нашей истории? — Пауза была практически незаметна, но не для полицейского квалификации Мюллера. — Я имею виду, что официальная версия…

— В том-то и дело, господин секретарь, — перебил его Генрих. — У меня имеется не меньше десятка улик, доказывающих, что нападавшие были немцами.

— Генерал, — хозяин впервые за весь вечер так обратился к шефу гестапо, — это могли быть и коммунисты, сбежавшие к Сталину.

— Безусловно, мы подобную возможность рассматривали, господин секретарь. Но при ближайшем рассмотрении она развалилась.

— И почему же?

— Даже если это были сторонники Тельмана, у них просто не было возможности так подготовиться к визиту. Расследование показало, что даже ближайшие помощники потерпевшего узнали о поездке за девять дней. Следовательно…

— Следовательно, — подхватил хозяин, — преступники должны были начать подготовку чуть ли не в тот же день! А у живущих в Москве предателей это бы точно не получилось!

— Совершенно верно! А еще у тельмановцев никак не могли оказаться служебные жетоны СД.

— И этому есть подтверждение? — Теперь хозяин стал похож не на буйвола — нет, перед Генрихом сидел готовый к атаке кабан. Полицейскому внезапно захотелось потрогать спину собеседника — проверить, не топорщится ли ткань партийного мундира от вставшей дыбом щетины.

Впрочем, сравнение происходящего заговором двух бета против одного альфа-самца в данном случае подходило не очень. Скорее, два субъекта, стоящие на одной ступени иерархии, замыслили наказать коллегу, хитростью заманившего в свое логово слишком много самочек.

— Ничего бесспорного или такого, с чем умелый адвокат не устроил бы балаган…

— К черту адвокатов! Максимум, на что может рассчитывать виновный, — это партийный суд. И это в том случае, если парни в черных рубашках не получат намек, кто кончил их вожака. Итак, я слушаю!