— Правду. Не интересует, — теперь Дастиан лежал с закрытыми глазами и вдыхал запах сена.

— Так зачем ты тогда согласился на эту свадьбу? — Эйнар, лениво прищурившись, смотрел на Дастиана. Тот, не открывая глаз, пожал плечами.

— Во-первых, это просто помолвка, свадьба еще не скоро, всякое может измениться. Во-вторых, дядя с отцом так насели, что я не смог устоять. Ты же знаешь, как они боятся остаться без лаэльского настоя. А в-третьих, почему бы и нет? Какая разница, на ком жениться, если на той, кого я люблю, жениться нельзя? Она моя сестра.

— Мне она не сестра, а я тоже не могу на ней жениться, — сокрушенно пробурчал Эйнар, глядя в потолок.

— Первое время я думал, что буду продолжать любить ту маленькую Иви, а для Элиссы останусь братом, но я ошибся, — Дастиан вздохнул, — я смотрю на свою сестру, а в ней вижу Ив, она проглядывает во всем, и даже голос…

— Тем более голос, — понуро отметил Эйнар, — он же у нее не изменился. Я тоже наговорил ерунды сгоряча, а потом понял, что мне жизни без нее нет, но было уже поздно. Она настояла на расторжении договора.

— Странно, Иви всегда тебя любила, — задумчиво протянул Дастиан.

— Я сам все испортил, понимаешь, сам. Я жил с уверенностью, что Иви никуда не денется и даже не понимал, что люблю ее, с самого детства люблю. Мне все казалось, что любовь это выдумки и нужно просто жить в свое удовольствие.

— Многие так и живут, — согласился с ним Дастиан.

— Да, но… — Эйнар сел в кровати и свесил ноги к полу, — когда она перебралась в Леарну, я изменился, Дастиан, и сам этого не заметил. Она стала для меня, как воздух, а воздух он ведь невидимый, и ты узнаешь, что он исчез только когда начнешь задыхаться. Вот так и я. Знаешь, когда ее приговорили к казни, я понял, что не хочу без нее жить, этот кинжал, что дала ей ведьма, Драконье Жало… Я в самом деле готов был отдать Ивейне свое сердце!

— Почему тогда она отвергла тебя? — Дастиана неумолимо клонило в сон.

— Потому что я идиот, снова выбрал внешнее, а Иви это сразу поняла, она ведь всегда умела смотреть прямо в душу. Она любила меня, а я бездарно все про… — Эйнар не договорил и умолк. Дастиан сочувственно вздохнул и не заметил, как уснул.

Принцы проснулись, когда солнце уже давно встало, под окнами копошился Лаг, где-то вдалеке пофыркивал морав. Дастиан вскочил с лежанки, словно и не было никакого падения, Эйнар тоже выглядел выспавшимся.

Они выпили горячего напитка из аркафии и заторопились во дворец.

— А где ваша дочь, Лаг? — спросил Дастиан перед тем, как обернуться.

— К бабке ухала, вчера еще, — простодушно ответил тот.

— Как вчера? — не понял Эйнар. — Она же в соседней комнате спала!

— А, ну да, — поспешно закивал лесник, — я это и хотел сказать, что спала, спала, а потом раненько встала, и только ее и видели.

Поняв, что ничего больше от него не добиться, принцы попрощались, и уже через минуту летели над Лаэлем, их мощные крылья разрезали воздух, словно саи в руках умелого мастера.

Во дворце, как и говорила Нилеса, царил натуральный переполох. Все куда-то спешили, бежали, торопились, и лица у всех были, соответственно, хмурые и сосредоточенные. Его светлость король Гастон тоже выглядел хмурым и сосредоточенным, а ведь обычно он веселый, и шутки сыплются из него, как крупа из прохудившегося мешка. Король поспешил навстречу молодым драконам, поприветствовал геронского принца и склонил голову перед амираном.

— Боюсь, мой дорогой, нам придется обручить вас без невесты, — беря Дастиана под локоть и отводя его в сторону, зашептал Гастон. Он являл собой тип истинного лаэльца, был смугл, черноволос и обходителен. — Моей дочери нездоровится, и она не сможет присутствовать на церемонии.

Дастиан с трудом скрыл рвущееся наружу ликование, несколько неуместное для выражения пространных сожалений по поводу хворающей невесты, которыми он осыпал Гастона. Но тут к его светлости подошел один из дворцовых служителей, поклонился, шепнул что-то королю на ухо, и тот, явно испытав громаднейшее облегчение, повернулся к будущему зятю.

— Принцессе стало лучше, мой амиран, ее уже готовят к церемонии.

А вот скрыть разочарование оказалось сложнее. Впрочем, Дастиан справился и с этим. Как знать, может он и привыкнет когда-нибудь ко всем этим моральным реверансам, если Арчи и Лерр все же умудрятся сбагрить ему трон? С другой стороны, дядя Эррегор ни разу не утруждается что-то изображать, ведет себя, как считает нужным и при этом прекрасно справляется с обязанностями амира.

Вот только дядя Эррегор, как и его отец Хазадар, да и как отец Эйнара король Сагидар, женились на любимых девушках, их дети родились от любимых жен, один Дастиан влип в этот договорной брак, как жук в лесной мед…

Дастиан с Эйнаром в ожидании невесты стояли у трона в большом зале, Дастиан рассматривал вычурно инкрустированные позолотой колонны и потолочные балки лаэльского дворца — Гастон любил роскошь — и размышлял, что ему нравится больше: геронская лепнина или лаэльская позолота. Эйнар просто скучал и смотрел в окно.

Внезапно присутствующие оживились, и в зал вошла процессия, возглавляемая его светлостью Гастоном Архат-Рийялом. Он вел под руку невысокую щупленькую девушку, хотя правильнее было сказать тащил, а еще правильнее, толкал, одной рукой держа ее за локоть, а другой упираясь дочери между лопатками. С другой стороны дочь вела королева Асия. Поймав озадаченный взгляд амирана, его светлость ободряюще улыбнулся, и Дастиан так и не понял, кого Гастон пытался подбодрить. Эйнар, подозрительно прищурившись, молча наблюдал за шествием.

Лицо невесты по лаэльскому обычаю было скрыто полупрозрачной накидкой, для верности закрепленной на голове обручем, а сама она завернута в сотню немыслимых одеяний, что всегда озадачивало Дастиана. В Эрдамане тоже жарко, но там никто не кутает молоденьких девушек в бесконечные рулоны ткани.

Даже за накидкой было заметно, как сильно нездоровится принцессе. Распухший нос, слезящиеся глаза, девушка подошла ближе и несколько раз звонко чихнула, а затем шумно шмыгнула носом. Гастон посерел, Эйнар закусил губу, Дастиан едва не расхохотался. А у них тут живенько, он уж думал, умрет от скуки.

— Право, ваше высокородие, вам не следовало подниматься с постели даже ради меня. Помолвку мы заключили бы, и не утруждая вас необходимостью присутствия, — поклонился он принцессе, протягивая руку.

В его ладонь легла еще совсем детская рука с обломанными неровными ногтями, пальцы невесты, несмотря на теплынь, были холодными, как лед, и так дрожали, что Дастиан невольно почувствовал жалость. Принцесса еще совсем дитя, ребенок болен, а глупые обязательства подняли ее на ноги и погнали сюда, чтобы засвидетельствовать их обоюдное равнодушие к браку, щедро сдобренному крепким лаэльским настоем из дубовых бочек.

— Ваша светлость, принцесса едва держится на ногах, — обернулся он к Гастону и королеве, продолжая держать невесту за руку. Девушка и правда дрожала уже вся, и тут он почувствовал, как его ладонь в ответ легонько сжали холодные пальцы.