Покидая Сиридан, он написал на магической бумаге четыре слова: «Лечу в Лаэль. Встречай», и не стал ждать ответ, отсекая любые пути к отступлению. Кортеж приближался к лесу, у которого в прошлый раз их с Эйнаром сбили дикие моравы, и Дастиан все с возрастающим нетерпением вглядывался вдаль, а когда увидел летящую навстречу всадницу, затаил дыхание. И обомлел.

Она неслась по небу на белом мораве, ее роскошные густые и черные, как смоль, волосы, развевались на ветру, личико раскраснелось от быстрой езды, и все это едва не вышибло Дастиана из седла. Когда всадница очутилась напротив него, он, как зачарованный, уставился на большие, словно нарисованные, глаза, очерченные густыми ресницами, и только бешено колотящееся сердце напоминало ему, что он еще жив.

— Ваше высочество! — девушка склонила голову, приветствуя принца, но только на миг, и тут же вскинула ее, улыбаясь улыбкой, которая, будь даже гораздо менее ослепительной, вполне могла послужить причиной масштабной войны. Или эпичной битвы.

У этой стройной, изящной, черноглазой красавицы и всколоченной девчонки в платье с чужого плеча ничего общего не было, и быть не могло. Хотя нет, было. Взгляд. И все равно Дастиан переспросил, когда их моравы поравнялись и закружили плавно по кругу.

— Ты? Это ты, Нилеса? Как же ты изменилась! Ты стала просто красавицей!

— Чему вы так удивляетесь, ваше высочество? С нашей встречи минуло три года, конечно, я изменилась, — она тряхнула головой, и волосы заметались из стороны в сторону тяжелым шлейфом.

Дастиан увидел в ее волосах две золотые заколки, украшенные изумрудами. Его подарок! Он осторожно прикоснулся к одной из заколок, и внезапно поймал себя на том, что страстно желает запустить пальцы в этот шелковый водопад волос, а их запах будит в нем чувства, какие, казалось, ему уже не суждено испытать.

Но принц сумел совладать с собой, он убрал руки и вцепился в поводья, искренне надеясь, что Нилеса не заметила его смятения.

— Мы можем лететь сразу во дворец, но это неблизко, если ваши люди и моравы устали, здесь недалеко разбит лагерь, там все готово, чтобы вы и ваши люди могли передохнуть. Распоряжение принцессы, — снова взметнулся шлейф волос.

Дастиан сглотнул. Слова застревали в горле, ощущения были такие, словно он впервые выдохнул огонь, и внутри теперь все пламенело. Никогда еще наследник двух престолов не чувствовал себя так растерянно и бестолково перед обычной девушкой, дочерью лесничего… Не обычной, а самой прекрасной!

— Принцесса слишком любезна, — все, что смог он из себя выдавить.

Они летели рядом — безусловно, Дастиан выбрал привал, — Нилеса беззаботно болтала о чем-то, а он ничего не слышал, лишь любовался ее ровной посадкой, идеальной осанкой и нежным профилем. А когда она поворачивала голову и улыбалась, он чуть ли не падал с морава при виде блестящих черных глаз, казавшихся ему бездонными омутами, в которых он утонул окончательно и бесповоротно.

Принцесса и впрямь была довольно щедра. Лагерь был разбит прямо на окраине леса. Моравы, напоенные и накормленные, улеглись в тени деревьев, гвардейцы разошлись по шатрам, а Дастиан с Нилесой отправились прогуляться по тропинке, ведущей в лес.

— Принцесса очень любезна, — повторил Дастиан, понимая, как глупо выглядит, но не зная, что можно сказать, чтобы не выглядеть еще глупее.

— Да, принцесса добра и внимательна. Это для вас новость, ваше высочество? — хитро брошенный взгляд черных глаз всколыхнул в нем целую бурю.

— Я не так хорошо знаю принцессу, — уклончиво ответил Дастиан, отводя с дороги нависающую ветку.

— А что вы сделали за три года, чтобы узнать ее? — Нилеса странно повела плечом и не смотрела на Дастиана.

— Она станет моей женой, у меня достаточно времени, Нилеса. Почему тебя это беспокоит?

— Вы собираетесь жениться на девушке, о которой ничего не знаете, и вам даже не интересно, какая она, чем она живет, о чем думает…

— Это договорной брак, Нилеса, — Дастиана понемного начинал заводить этот разговор, по большей части потому, что девушка говорила правду, — и Аселин прекрасно знает, что это такое. Наша с ней задача — обеспечить трон наследником, ничего более он не подразумевает.

— Но ведь это как раз и подразумевает наличие между мужем и женой хоть каких-то чувств, пусть не любви, но ведь должно быть какое-то влечение… — Нилеса выглядела такой расстроенной, что Дастиану до боли захотелось сжать ее в объятиях и целовать, пока она не перестанет морщить свой прелестный лоб.

— Нилеса, ты меня искушаешь, я не должен вести такие разговоры с молодой девицей, но ты должна уже иметь представление, как устроены мужчины. Для того, чтобы сделать наследника, влечение не есть обязательным условием, — он говорил немного жестко, в основном, чтобы скрыть собственное смущение из-за тяги к девушке, что так соблазнительно залилась краской от его слов.

— А если ваша невеста… не очень красива? Что тогда?

— Разве Аселин уродлива? Вот уж не знал. Ее поэтому прячут под покрывалом? Что ж, на этот случай у наших предков есть прекрасный обычай, если невеста имеет увечья на лице или просто страшна собой, лицо можно закрыть ее же сорочкой… Нилеса, что с тобой! — Дастиан понял, что сболтнул лишнее и бросился за девушкой. — Подожди, куда ты!

Он поймал ее почти сразу же— куда ей тягаться с драконом! — обхватил руками и прижал к себе.

— Это все омерзительно, что вы говорите, так нельзя! — она отвернулась, но он тут же взял ее за подбородок и наклонился так, что их глаза оказались совсем близко.

— Да, это была глупая шутка, прости, — его губы почти касались ее губ, и он знал, что просто не сможет сейчас остановиться. И она больше не сопротивлялась, а чуть приоткрыла губы и подалась ему навстречу. Дастиан чувствовал, как земля уходит из-под ног. — Не боишься? — снова шепнул, чуть улыбнувшись. — Знаешь, что с обычной девушкой делает поцелуй дракона? Она больше никогда не сможет поцеловать обычного мужчину.

— А вы знаете, что с драконом делает поцелуй лесной принцессы? — прошептала в ответ Нилеса, ничуть не смутившись. — Он больше не сможет смотреть ни на одну девушку.

— Тогда согласен, — кивнул Дастиан, запустил обе руки в роскошный шелковый водопад и захватил ее губы поцелуем, накрывшим обоих, словно туманной пеленой, за которой не были слышны ни фырканья моравов, ни голоса гвардейцев, ни шелест листвы, а были только два сердца, бившихся рядом в сумасшедшем ритме, на который способны только сердца влюбленных.

Дастиан простился с Нилесой у городских ворот, в дороге они больше не разговаривали, а когда он попытался на прощание поцеловать девушку, та увернулась, и принц заметил, как в ее глазах блеснули слезы. Он звал ее с собой в Сиридан, но стоило ей спросить: «В качестве кого, ваше высочество?» — и Дастиан не нашелся, что ответить. Точнее, язык не повернулся сказать правду.