— Ты что, хочешь, чтобы у меня началась никотиновая ломка? — Грейвс щелкнул зажигалкой, вдохнул и выдохнул. С его стороны стекло было опущено, так что шум мокрых покрышек сливался с гулом мотора, шуршанием дворников и доносившейся из магнитолы песней «Роллингов» про ломовую лошадь. — Скажи ему, Дрю.

Я закатила глаза. Никто не видел, конечно, но от этого мне стало лучше.

— И давно меня назначили рефери? Кристоф, не хотела спрашивать, но придется: долго нам еще?

— Скоро доберемся до надежного убежища. Одно название, но хоть что-то. — Он опустил водительское стекло и сморщил нос. Я отпила глоток ванильного коктейля. — В темноте лучше не ездить.

— Потому что в темноте вылезают вампиры, — съехидничал Спиннинг. — И поедают маленьких светоч.

— Ой, напугал. — Я положила одну ногу на приборную панель. Совсем не похоже на поездки с папой. Мы с ним могли и словом не обмолвиться за целую вечность, если не считать моих коротких указаний по поводу запутанных развязок.

— Не заставляйте меня останавливать машину. — Кристоф сделал радио громче. «Роллингов» сменили «Бич Бойз» и запели про калифорнийских девушек.

Спиннинг сделал вид, что его тошнит.

— Боже, да когда же будет нормальная музыка?

— А чем тебе не нравятся «Бич Бойз»? Брайан Уилсон — гений. — Я отстукивала ритм ногой.

— Аминь, — буркнул Кристоф и сделал еще громче. — Теперь все заткнитесь и не мешайте. Я должен сориентироваться.

— Будь у нас карта, я бы тебе помогла. — Меня уже бесила такая затерянность в пространстве, но Кристоф не захотел покупать карту, когда мы заехали на заправку. Ну и ладно, сэкономила деньги.

Не знаю, правда, когда же они мне, наконец, понадобятся.

— Не нужна нам карта. — Он сбавил скорость, включил поворотник и через две полосы резко свернул влево, в боковой проезд. Нам вслед неслись возмущенные гудки машин. Я чуть не выронила коктейль. — Мы почти на месте.

— Черт побери! — Я вцепилась в бумажный стаканчик. — Да что с тобой?

Парни на заднем сиденье сдавленно хихикали.

Мы повернули направо, потом налево и оказались на улочке, над которой нависали ветви деревьев, укрывая ее словно балдахином. Мостили улочку явно годах в пятидесятых. По обеим сторонам стояли вымокшие под дождем голые деревья, выделяясь на фоне серого свинцового неба. Приближалась темнота.

— И зачем надо было так делать? — Я поправила смятую крышку стаканчика. — Вот скажи, зачем??

— Улицы со временем меняются. — Кристоф резко повернул руль, и мы съехали на заросшую подъездную дорогу. — Я не был уверен, пока не увидел водонапорную башню. Так, детишки, выходим. Гараж не заперт, откройте ворота, если не трудно.

Парни в одно мгновение высыпались из машины. Я потянулась к ручке дверцы.

Перед нами стоял обшитый белым сайдингом узкий дом с остроконечной крышей. В окнах было темно. Застекленное крыльцо выходило на крошечный, с почтовую марку, дворик, устланный опавшей листвой. От тихой улочки веяло изящной ветхостью, которая так свойственна старинным престижным районам. Могу поспорить, местные жители из кожи вон лезут, чтобы переплюнуть друг друга, украшая дома к Рождеству, и наверняка возмущаются на собраниях, когда кто-нибудь не сгребает опавшие листья у себя в саду. Да, у них тут царствует добродетель.

— Дрю. — Кристоф взял меня за запястье теплыми пальцами и сжал крепко, почти до боли. Стаканчик с коктейлем задрожал. — Останься.

На фоне дома прорезалась темная щель — это Спиннинг, как пушинку, поднял гаражную дверь и, сверкая ослепительно белыми зубами в широкой улыбке, стал свободной рукой подгонять нас, как цыплят. Автомобиль плавно въехал в гараж.

Кристоф заглушил мотор, и нас охватила тишина. Такая же тишина накрывала нас с папой, когда мы выходили из машины у какого-нибудь нового временного обиталища.

— Не забудь про охранные заклятья. Раз уж ты ими владеешь. — Кристоф вытащил ключ из зажигания. — И спи одетая.

Я так и собиралась.

— Угу.

— Я буду спать у тебя под дверью. — Оно покосился на меня, сверкнув голубым глазом. Спиннинг опустил гаражную дверь. Внутри бетонного помещения места едва хватало, чтобы открыть дверцы машины. — Поняла?

Не поручусь ни центом. Я очень устала, все тело болело от перенапряжения и долгой езды в машине, в желудке было нехорошо от фастфуда. Никогда не думала, что буду скучать по школьной еде или что мне захочется приготовить что-нибудь самой. Но вот ведь!

— Вроде бы. — Я потянула руку. — Отпусти.

— Не отпущу, пока не поймешь. Я не предавал твою маму. Это… это просто невозможно.

Так вот он о чем…

— Я знаю, Кристоф. Я уверена, что это не ты.

Грейвс постучал в полуоткрытое водительское окно.

— Кристоф, открой багажник.

Кристоф неохотно отпустил меня, и я дернула ручку дверцы.

Дибс уже открыл дверь, ведущую из гаража в комнату, больше похожую на подсобку. Он щелкнул выключателем, и теплый электрический свет пролился на бетонный пол.

— Пахнет нормально, — полуобернувшись, доложил он. — Кажется, здесь давно никто не живет, а свет есть.

— Проверьте каждую комнату. — Кристоф грациозно вылез из машины. Я вытащила сумку и захлопнула свою дверцу. — Роберт, справишься?

— Уже иду. — Спиннинг взбежал по ступенькам и оттолкнул Дибса. — Постой-ка здесь, Дибби. Дай поработать профессионалам.

Дибс фыркнул.

— Может, мне и в туалет ходить по твоей команде?

Да, кстати, — подумала я и стала подниматься по лестнице к ярко освещенному проему.

— А когда мы доберемся до Школы? Ну, до другой Школы?

— Завтра, после полудня. Лучше это сделать днем, чтобы все тебя увидели. Так безопаснее.

Кристоф шагнул вперед, и тут жгучее напряжение, пронизавшее воздух, заставило меня обернуться.

Грейвс стоял около багажника, засунув руки в карманы плаща. Он не смотрел на Кристофа. Выпятив подбородок, он буравил глазами меня. Глаза горели зеленым огнем, как у кошки в темноте.

Кристоф весь напрягся и сделал еще шаг. И как раз пересек тут невидимую грань, отделяющую «общее» пространство от «личного». Грейвс не шевельнулся.

Кристоф сделал еще полшага.

— Тебе придется уйти с дороги.

Тон его был обманчиво мягким. Но сколько раз я наблюдала, как начинаются потасовки в школьных коридорах. Все признаки налицо.

Грейвс слегка наклонил голову и задержал взгляд на дампире на две секунды дольше, чем предписывала вежливость, но на секунду меньше, чем полагалось для открытого вызова.

— Смотри, нарвешься. Эй, Дрю, подожди меня.